Тайны гор, которых не было на карте

– Да, речи Его – искушение для всякого неискушенного в вине лозы виноградной, что вызревает на поле нашем во имя и для пользы долгих лет наших. Христос Ваш… Да как же будет пророком в отечестве, если знаем его, как облупленного? Из наших же, из цыганских евреев. Умен был, все примирить старался человека и нас, Божьих избранников. Уважаем. «Не давлением, не силою, – любил повторять, – царство отними, а силою вразумления! Пообещайте сделать наследником на землю душу вашу да не поберегите ее. И будут дни ваши долгими в Царстве Божьем, а души ваши в Царствии Небесном. И будете в Божьем иметь Небесное, минуя смерти первой и, возможно, второй. Покайтесь над душами вашими – и вот оно, Царство Небесное, приблизилось. Ибо сочтены дни у Бога Нашего, Батюшки, и не проникнуть нам в игольное ушко. Но кто запретит богатому дать надежду блаженному, ибо не Бог уже, а душа считает дни, ожидая обещанного. Надежда проклятого – кровь земли, которая насыщает и делает нас живыми. И отвечают люди, поднося нам подарки хлебные и прочей потребности. Кто спасает душу, тот ничего не поимеет, кто не спасает, тому все достается – вся земля, в которой, может, и не растет ничего, но и то хорошо, что положить есть куда» Как не уважать, если открыл Истину так, что всякое противное глазу нашему видит свою неправду? Кто-то ж должен был взять на себя грех свободолюбивого народа, чтобы мог он расправить крылья и не тяготится заботой о своих нуждах, утвердив его в мысли, что все хорошо, что хорошо человеку.

Ну ни на столько не изменился с тех пор! – избранный показал маленькую щелку меж пальцев. – Сомневаются иногда новоиспеченные братья и сестры, стоит ли душу-то не поберечь?! И напомнит Йеся своим примером, что кто о душе печется – себя не бережет, а кто душу кладет за братьев и сестер – тот проживет, может, еще дольше, чем он. И умом человека пораскинет, что не хлебосольно у Батюшки в Аду, а Рай никто не доказал, но хлебосольно в Царствии Божьем, когда оно от края до края человеку принадлежит. И что, если Бога иметь над собой, не надо заботиться о том, что есть, и что пить – принесут и дадут, ибо услышат глас вопиющего, который приготовляет стези. Плывет в руки добро – успевай сундуки подставлять, душа муки терпит – так ведь положено, на то и мученица! Зато человек нежит себя, и ответа держать не надо, когда душой за все заплачено, все грехи кровью и плотью искуплены. И у нашего нового брата или сестры все сомнения сразу же и отпадают сами собой…

– Да, великое дело сделал Человечище! Значит, жив еще… Поклонитесь ему от нас! Милости прошу в гости! Встретим по-человечески, – вздохнула Ее Величество. – А Магдаленушка, что же, тоже жива еще?

– Жива, царица небесная, жива! Она как матушку его похоронила, да Маньку на тот свет спровадила, так оба имени себе взяла. Она теперь и матерь ему, и жена, и сестра! Манька у него возмущалась, тоскуя смертельно, скорбя, да не спасовал. А Иуду предателя извели мы в ту же ночь. Всех сдал, паршивец! Слишком умен был, все считал паскуда, кто да чего, да сколько, не переставая удивляться. Так понял Йеся – предатель, всех решил властям сдать!

– Мне бы такую Маньку. Везде за ним летала и нужду собирала. А Спаситель тверд был. Всегда говорил: «Не знаю, и знать не хочу – вот мои братья и сестры, хоть заревись!» А вот я на своего не надеюсь, – Ее Величество строго посмотрела на мужа.

– Так, я что-то не понял, ты мне какую-то чужую бабенку в упрек ставишь? Что я – душу свою не знаю? Нужна мне какая-то Манька… В гробу я их всех видел! Я как тебя увидел, сразу признал! – обиделся Его Величество. – Сама просила при ней в любви поклясться, и все время попрекаешь! Да разве ж я не последовал за тобою, куда сказала?

Избранный и Его Величество переглянулись. Взгляд избранного был удивлен открыто. Ее Величества немного расстроен.

– Та, над которой мы клятву давали, как перед всем миром, ни образа, ни имени его не помнит, – пояснила она. – Жива еще… Надо же, полетела во все края искать чего-то… Не понимаю, где ее черти носят?!

– Да на что она нужна-то тебе? – опять спросил Его Величество, рассержено. – Может, была ребром, так ведь теперь ты мне и душа, и матерь, и сестра. Ну не издеваться же мне над тобой! Как могу не беречь-то? Свой выбор я сделал! Вот за то и невзлюбил народ Бога Ихнего, – он ткнул пальцем в избранного, – что злобливый был и все время про беду каркал! Спаситель – тоже хорош… Вот я раньше об этом не думал, а как оно вышло-то, ишь чего намудрил! Жить надо в мире с душою своею, вот и будет благословение от Бога. Я над кем хочешь в вечной привязанности поклянусь, не кем, разве, эту Маньку заменить?