Тайны господина Синтеза

Старик использовал самые сильнодействующие средства, в том числе и подвластный ему гипноз, который лишь нынче стал с большим успехом широко применяться врачами. В данном случае все было напрасно: любое потрясение могло привести к катастрофе. Таким потрясением оказалось рождение очаровательной дочки. Девочка, чья колыбель стояла рядом с гробом, наречена была, как и ее мать, Анной.

Можно себе представить, что испытывал господин Синтез по отношению к бандиту, убившему его дочь. Старик отказал Хендрику в отцовских правах на ребенка. Считая себя вправе вершить правосудие, Мэтр жаждал мести — око за око и зуб за зуб; он неотступно преследовал несчастного, однако пройдоха сумел скрыться. Два года спустя дошли слухи о том, что Ван Прет был убит во время восстания на Суматре. Это было к лучшему, ибо иначе господину Синтезу пришлось бы предстать перед внучкой обагренным кровью ее пусть и недостойного, но все же родного отца.

Легко понять, какой нежностью старик, получивший такой удар, окружил ребенка. Наблюдая, как внучка изо дня в день подрастает, он не спускал с нее глаз, радовался ее первой улыбке, первому лепету, приходил в отчаяние от малейшего крика и пустячной царапины. Ради нее знаменитый ученый мог бросить даже свою работу, какой бы интересной она ни была — ему хотелось уделить внучке все свое внимание и все свое сердце.

Рядом с девочкой семидесятилетний дед сам превращался в ребенка. Он принимал участие в ее играх и в ее обучении, начавшемся сразу же, как Анна сделала первые шаги и заговорила. Господин Синтез был вознагражден за все свои заботы огромной, безграничной любовью этого хрупкого создания! Во внучке мало-помалу воскресала дорогая покойница, чья грация, доброта, нежность, непосредственность и ум были когда-то ему отрадой. Ничто, решительно ничто в ее облике не напоминало об изверге, чье имя она носила, правда, и имени было достаточно!

Однако годы шли, девочка превращалась в пленительную девушку, и господин Синтез чувствовал, как его опасения, чтобы не сказать страхи, растут. Хоть время отчасти и приглушило боль, хоть дитя постепенно, не убив воспоминаний, заняло место своей матери, сердечная рана не зарубцевалась, несмотря даже на чудесное перевоплощение… Господин Синтез волновался и переживал все чаще и чаще — ведь его девочка входила в тот возраст, когда жизнь ее матери была разбита. Наученный горьким опытом, зная, что не сможет превозмочь законы природы, ведущие в конечном итоге к фатальному исходу, старик горестно вопрошал себя: не покинет ли его и это дитя?

К тому же господин Синтез, хотя и был по-прежнему крепок и, казалось, возраст еще долго будет не властен над ним, чувствовал себя старым, очень старым! Впервые, должно быть, он с тоской начал задумываться, что настанет миг, когда ему придется уйти из жизни. Но не сама смерть пугала его. «Бедная девочка, — сокрушался он, — что с ней станется, когда меня не будет?!»

Увы, людям в годах приходится терзаться подобными заботами, если их уход лишает помощи и опоры несовершеннолетних детей… Кому доверить эту безупречную красоту, эту добрую душу? Кто способен понять, оценить по достоинству столь хрупкую натуру и почти болезненную впечатлительность, полученную в наследство от матери?.. Сыщется ли в целом мире мужчина, обладающий не только должными душевными качествами, но и добродетелями, способными составить счастье этой очаровательной особы; сможет ли он любить ее всю жизнь, окружая той, нежностью, к которой она привыкла и которая у нее в крови с самого рождения?

Господин Синтез, последний представитель долгой и славной династии ученых, наследник их традиций, их работ и открытий, совершенно искренне полагал, что лишь для науки нет ничего невозможного. Давно уже физика и биохимия, находящиеся сегодня в младенческом состоянии, были для него открытой книгой. Трансцендентная физиология, изучающая выработку мысли, механизм восприятия, потаенные связи материи и духа, функции мозга и так далее, — все это с самого начала не являлось для него тайной за семью печатями, равно как и теории наследственности, еле-еле сформулированные нынешними научными школами.

Поэтому совсем неудивительно, что в голове у Мэтра родилась эта на первый взгляд абсурдная идея — создать искусственного человека. Человека ни хорошего, ни плохого, не знающего ни добра, ни зла; человека, чей мозг никогда не работал, чье тело не таит в себе ни одного атавистического ростка наследственных болезней, чья девственная душа будет замешана таким образом, чтобы сразу же воспринять самые возвышенные представления о красоте, величии и порядочности.

Этот мужчина, — как надеялся ученый, — будет обладать всеми возможными и невозможными совершенствами. Как новый Прометей, старик вдохнет в него дух и с первых же минут внушит ему идею восхищения и преданности, идею любви к своей внучке. А как же иначе? Ведь его творение станет мужем Анны. Вот зачем нужно Великое Дело.