Тайны государственных переворотов и революций

Эта идиллия продолжалась до 1965 года, когда в новогоднюю ночь Жан-Бедель преподнес своему покровителю и родственнику неожиданный «подарок». После довольно вялой перестрелки с немногими верными президенту охранниками племянник взял власть в свои руки, предупредительно разрешив родственнику отъехать во Францию.

А затем уже началось правление Бокассы, неожиданно утратившего прежнюю скромность и возлюбившего награды, почести, звания, ордена и прочие атрибуты всеобщего признания. Вряд ли его восхождение к власти могло произойти без одобрения Парижа. Франция все годы независимости ЦАР сохраняла самые тесные, особые отношения с правительством африканской страны. И всегда рядом с президентом и до, и после Бокассы маячила неприметная фигура полковника Мансьона. Впрочем, став императором, Бокасса разлюбил быть послушным солдатом Франции.

…Недолго пришлось Бокассе Первому нежиться на троне. Сообщения. о его похождениях и злодеяниях, пьянстве на собственной яхте, пытках и казнях все чаще оказывались во французских левых газетах.

Ради чести Франции, ради соблюдения приличия император должен был исчезнуть.

Благоприятная возможность представилась месяцем позже, когда сумасшедший самодержа-вец отбыл из Банги в Ливию с визитом к другому диктатору, полковнику Каддафи. Когда Бокасса сошел с трапа самолета в Триполи, Франция наглядно продемонстрировала ему и всему миру, что такое настоящее искусство силовой политики. Сам Наполеон, наверное, был бы доволен своими потомками.

Африканский политик Давид Дако, некогда смещенный со своего поста честолюбивым Бо-кассой, проживал с тех пор в Париже. Однажды ночью к нему в дом нагрянули агенты французской спецслужбы, подняли с постели, сунули в руки текст обращения к народу и приказали зазубрить. Затем Дако запихнули в дожидавшуюся у дверей машину. Десять часов спустя он уже покидал борт французского истребителя в аэропорту Банги и призывал войска французского иностранного легиона, приземлившегося вслед за ним, помочь в осуществлении «спонтанной» гуманистической акции по отстранению от власти кровожадного Бокассы.

В течение двадцати четырех часов все было кончено, и бывшая «империя» благополучно вернулась под контроль Франции. Смещенный император уехал в изгнание из Ливии на Берег Слоновой Кости в Западной Африке, а оттуда перебрался в полуразвалившуюся виллу в сером промышленном пригороде Парижа.

И здесь начинается спокойный период жизни в собственном поместье Адрикур, близ Парижа. Как каждый уважающий себя свергнутый император, Бокасса принялся разводить капусту. Журналистов и визитеров к замку не подпускали. Исключение составляли какие-то таинственные личности, видимо, из спецслужб. Да, эксимператор вполне мог мирно окончить свой век во Франции. Но тут что-то произошло. Возможно, Бокасса отважился на возвращение к оставшимся без его благодеяний подданным, надеясь на свои «100 дней». Французский еженедельник «Эвенман дю жеди» считает, что возвращение монарха стало результатом конфликта между различными спецслужбами. Небезызвестный повар объяснил все куда примитивнее; по его мнению, во Франции экс-монарх просто-напросто не мог есть человечины. Как бы то ни было, но осенью 1986 года Бокасса спустился с трапа самолета в Банги, где его встретил все тот же полковник Мансьон. Он то и отвез экс-императора в тюрьму.

ФРАНСИСКО ФРАНКО БОАМОНДЕ

Все больше золота на погонах.

Личность Франко не может не представлять исторического интереса. У нас она мало известна или известна однобоко.

Каким же он был, последний диктатор в Западной — Европе? Каждый раз иной в меняющемся мире или же он в чем-то все-таки оставался верным своим принципам и своему прошлому?

«Образ Франко тускнеет на монетах, печатях, в памяти», — это суждение, высказанное мадридским корреспондентом «Ассошиэйтед Пресс» Ф. Уиллером в ноябре 1976 года, в первую годовщину со дня смерти Франко, тогда вряд ли кто оспаривал. Но прошли годы, и картина изменилась. К десяткам прижизненных биографий, многократно переизданных, прибавились новые, как апологетические, так и критические.

Король Испании Хуан Карлос I, отвечая на вопрос Хосе Луиса де Вилалльонга, как Испания могла перейти от более чем сорокалетней диктатуры к демократии с конституционным королем во главе и все это произошло без больших волнений и потрясений, ответил, что, когда он взошел на трон, у него на руках были две важные карты. Первая — несомненная поддержка армии. В дни, последовавшие за смертью Франко, армия была всесильна, но она повиновалась королю, поскольку он был назначен Франко. «А в армии приказы Франко даже после его смерти не обсуждались.» Вторая карта — мудрость народа. «Я унаследовал страну, которая познала 40 лет мира, и на протяжении этих 40 лет сформировался могучий и процветающий средний класс… Социальный класс, который превратился в становой хребет моей страны.»