Тайны государственных переворотов и революций

Стремясь закрепить достигнутое, Хрущев стал инициатором подготовки доклада о культе личности на предстоящем XX съезде партии. В ЦК он опирался на поддержку «молодых» членов и кандидатов в члены Президиума ЦК — А. И. Кириченко, М. А. Суслова, Л. И. Брежнева, Ф. Р. Козлова, секретарей ЦК А. Б. Аристова, П. Н. Поспелова и др. Гарантию на успех ему давала поддержка министра обороны СССР, кандидата в. члены Президиума ЦК Г. К. Жукова и председателя КГБ СССР И. А. Серова.

В то же время «старики» — Молотов, Каганович, Ворошилов, — не возражая в принципе против развенчания культа личности, хотели это сделать с минимальными потерями и для себя, и для Сталина. Хрущев, в меньшей степени, чем они, замешанный в преступлениях и к тому же, судя по всему, «позаботившийся» об архивах так, что до сих пор известны лишь отдельные документы о его причастности к террору, победил и здесь, получив в руки могучее оружие — резолюцию XX съезда и постановление ЦК «О преодолении культа личности и его последствий».

Осень 1956 года оказалась для СССР и всего «социалистического лагеря» временем драматических испытаний: волнения в Польше, поход на Варшаву советских танков, остановленных чуть ли не в последний момент, революция в Венгрии, где такие же танки три дня громили столицу «братского» государства. Кризисы в странах-сателлитах дали повод консерваторам в Президиуме ЦК считать эти события последствием XX съезда.

Неладно было и дома. Молотов, Каганович, Маленков открыто критиковали целинные и кукурузные увлечения первого секретаря. Только хороший урожай 1956 года, после неурожая предыдущего, спас Хрущева. Последней каплей, переполнившей чашу терпения оппозиционеров, стало внедрение территориального принципа руководства промышленностью — совнархозов, вынуждавших значительную часть московской номенклатуры покинуть столицу и перебраться в провинцию.

«Старая гвардия» и другие недовольные (М. Г. Первухин, М. 3. Сабуров, Д. Т. Шепилов) решили свести счеты с Хрущевым на заседании Президиума ЦК, собранном, несмотря на сопротивление первого секретаря, под предлогом обсуждения предстоявшей поездки на празднование 250-летия Ленинграда. Об этом заседании, начавшемся 18 июня 1957 года и продолжавшемся три дня, ходило немало легенд. Стенографическая запись не велась, и нам приходится довольствоваться позднейшими воспоминаниями его участников и, конечно, тем, что они по горячим следам посчитали необходимым рассказать на состоявшемся следом Пленуме ЦК.

Как сообщсш в основном докладе Пленуму Суслов, прения на Президиуме открыл Маленков, обвинив Хрущева в создании «невыносимой обстановки», утверждении своего культа личности и нарушении принципов «коллективного руководства». Его поддержали другие. Последовали обвинения в том, что Хрущев сбивается на «зиновьев-ское» отождествление диктатуры пролетариата и диктатуры партии. Был подвергнут сомнению хрущевский призыв в ближайшие годы догнать и перегнать США по производству мясо-молочных продуктов на душу населения.

Каганович упрекал Хрущева в злоупотреблении властью, единоличном принятии им решений. Молотов обвинял в «правой политике» (намекая на ее сходство с бухаринской), несоразмерном увлечении животноводством, предостерегал против «опасных зигзагов» во внешней политике.

В качестве ответного хода Хрущев, поддержанный Микояном и «молодежью» — Жуковым, Кириченко, Брежневым, Екатериной Фурцевой, потребовал созыва полного состава Президиума ЦК партии.

На следующий день, на Президиуме, оппоненты Хрущева уже не имели решающего превосходства. Тогда оппозиционеры, видя, что события начали поворачиваться не в их пользу, изменили тактику и предложили ликвидировать пост первого секретаря вообще. Это предложение прощло 7 голосами против 4. Но сильно затянувшееся заседание Президиума ЦК дало возможность Хрущеву и его сторонникам собраться с силами. Жуков и Серов по всей стране собирали верных людей и военными самолетами переправляли в Москву…

К моменту открытия Пленума 22 июня вопрос об оппозиции фактически был уже предрешен. Об этом можно судить по замечанию Хрущева на срежиссированные крики из зала: «Позор! Вывести из членов Президиума!..» — Хрущев сказал: «Спокойно, товарищи! Я призываю вас к спокойствию… Мне кажется, сейчас нельзя никого выводить. Это непонятно будет, получится так, что только сделали сообщение и началась расправа».