Тайны государственных переворотов и революций

Главная роль в этом наборе фальшивок предназначалась «личному письму Тухачевского», в котором следовало ссылаться на предыдущую переписку. В других документах, относящихся к различным периодам времени, намечалось назвать фамилии приверженцев советского марща-ла. Там же предлагалось упомянуть связанных с ними немецких генералов, стоящих в оппозиции к Гитлеру. По мнению. Гейдриха, это должно было стать «изюминкой всего плана», придать сработанной в СД фальшивке большую правдоподобность.

В инструкции своим мастерам фальсификации Гейдрих подчеркивал, что досье следовало оформить так, как если бы оно хранилось в архиве СД, куда имеют доступ многие сотрудники этой службы. Один из них в целях наживы решил якобы снять фотокопии этих документов, чтобы продать их русским. Такая ситуация представлялась фальсификаторам наиболее правдоподобной.

Несмотря на то что изготовители фальшивок располагали практически неограниченными возможностями, работу часто тормозили непредвиденные обстоятельства. К примеру, много времени пришлось потратить на поиски пишущей машинки с русским шрифтом, такой, «какой могли пользоваться сейчас в Кремле». Не просто было найти и гравера, квалификация и благонадежность которого соответствовали бы самым высоким требованиям. Наконец клеврету Гейдриха Науйоксу удалось отыскать некоего Франца Путцига, который вполне отвечал этим условиям.

В сфабрикованном досье выделялось «письмо Тухачевского», исполненное на соответствующей бумаге с русскими водяными знаками в характерной для маршала манере. На полях письма были карандашные пометки, которые, по мнению Гейдриха, «еще более явно свидетельствовали о вине Тухачевского, нежели сам текст письма». В документах досье упоминалось об имевших место ранее беседах и переписке, а также «явные намеки на то, что Красная Армия и вермахт были бы несравненно сильнее, если бы им удалось освободиться от довлеющей над ними тяжелой бюрократии». В досье имелись также сфальсифицированные расписки ряда советских военачальников в получении крупных денежных сумм за якобы сообщенные ими немецкой разведке секретные сведения.

Для пущей правдоподобности к досье прилагалась сфабрикованная сопроводительная записка Канариса, на которой была изображена резолюция самого Гитлера.

Старания фальсификаторов из ведомства Гейдриха получили высокую оценку фюрера. По его мнению, план операции был «в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим». Тем не менее Гитлер приказал незамедлительно начать операцию, направленную на то, чтобы «поколебать устои авангарда Красной Армии в расчете не только на данный момент, но и на многие годы вперед».

Нацистская разведка начала направленное распространение слухов о мнимом заговоре советских военачальников. Дезинформация усиленно доводилась до сведения руководителей Франции и Чехословакии, поддерживающих в то время добрые отношения с СССР. По дипломатическим каналам президент Чехословацкой Республики Эдуард Бенеш и министр национальной обороны Франции Эдуард Деладье настойчиво предупреждали Москву об «опасной измене». Злокозненную дезу распространяли и по другим каналам. В архивах И. В. Сталина недавно было найдено письмо корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова, которое он направил в январе 1937 года редактору своей газеты Л. 3. Мехлису, который и передал его И. В. Сталину. В письме А. Климова содержалось, как якобы достоверное, сообщение о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского».

Весной 1937 года по линии Главного разведывательного управления РККА были получены сведения о том, что в Берлине распространены слухи о существовании среди генералитета Красной Армии оппозиции советскому руководству. Хотя данная информация расценивалась как маловероятная, ее все же доложили И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову.

Настойчивые сигналы из Берлина были услышаны в Москве. Как пишет в своих мемуарах бывший шеф нацистской разведки Вальтер Шелленберг, «…Бенеш написал личное письмо Сталину. Вскоре после этого через президента Бенеша пришел ответ из России с предложением связаться с одним из сотрудников русского посольства в Берлине. Так мы и сделали. Вскоре из Москвы прибыл эмиссар Ежова, который заявил о готовности купить — материалы о «заговоре». «Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей — чтобы, как он считал, сохранить «лицо» перед русскими», — утверждает В. Шелленберг. Названная сумма была выплачена и рафинированную фальшивку доставили в Кремль.