Тайны и судьбы мастеров разведки

Вот так заканчивался очерк об Алексее Ботяне, появив­шийся за моей подписью на развороте газеты «Трибуна» 20 декабря 2002 года. Прошедшие годы внесли в текст минимальные коррективы. Я лишь убрал из материала вре­менные акценты встречи с разведчиком почти десятилетней давности, чтобы не усложнять читателю восприятие, не вырывать суть тогдашних бесед с Ботяном из контекста нынешнего дня. Есть только одно принципиальное разли­чие между двумя публикациями. Оно — в подзаголовке. Тогда, в 2002-м, он звучал как вопрос: «Найдет ли Звезда Героя, представленного к ней дважды?». Вопрос был осторожным, но не робким. Потому как исторгнут он был перенапрягшимся, вскипевшим чувством справедливости. Вопрос был неизбежен. И я был рад, что публично поставил его в российской печати, несмотря на циничное замечание моего тогдашнего главного редактора перед публикацией: «Ну, напечатаем. Глядишь, и получит человек свою звезду. Шоколадную». Цинизм выглядел бы чудовищным, если бы не был напускным, происходившим от неверия или как минимум неуверенности, которая искала и находила себе оправдание в умудренности опытом. Я сам не первый де­сяток лет работал в прессе и не был дежурным бодрячком. Но все-таки без веры в то, что ты делаешь, журналиста — не-ст.

Многое из происходящего вокруг — порождение именно этой веры. Всего через несколько недель после публикации на пороге моей квартиры возник незнако­мец с ксерокопией того самого газетного разворота. И показал оборотную сторону бумажной простыни, испещренную сверху донизу аккуратными столбцами автографов. Среди них — я обомлел — фамилии восем­надцати действующих и отставных генералов разведки, восьми Героев Советского Союза и России. Всего на тот момент более 200 подписей под петицией с призывом присвоить Ботяну звание Героя. Я убедился: и без него спаситель Кракова, реальный «майор Вихрь» среди кол­лег был знаменитостью.

Ну вот, началось, подумал я. Но третье восхождение Ботяна к его Звезде было тоже непростым и долгим. Ас разведки и диверсионного дела, он имеет на своем счету не один героический эпизод. Не знаю уж, за какой к 60-летию Победы решили наградить его орденом Мужества. На­града, между прочим, ох какая высокая. Но друзья Ботяна все-таки ждали другую. Мне довелось отмечать событие у него дома в почти семейном кругу. Скажу честно, я не знал, радоваться ли мне или, мягко говоря, удивляться. Нет, я радовался, радовался! Очень. Но водка, которой мы обмывали орден, все-таки была с горчинкой. Все понимали, что это — взамен...

Но справедливость свершилась. В мае 2007 года СМИ сообщили: полковнику Ботяну присвоено звание Ге­роя России—«за мужество и героизм, проявленные в ходе операции по освобождению польского города Кракова и предотвращению уничтожения его немецко-фашистскими захватчиками». Позвонил Герою, чтобы осыпать его по­здравлениями, а они застряли в горле. Главное из того, что удалось вымолвить: наконец-то!

Я уже сказал о знаменитости разведчика среди его кол­лег. Но теперь общественная значимость этой героической фигуры становится поистине всенародной. Выросла и про­должает расти востребованность его личности. Скажем, пару лет назад Первый канал в прайм-тайм предложил вни­манию телезрителей только что отснятый к тому времени фильм «Счастье полковника Ботяна». Незадолго до этого я побывал на пресс-показе ленты, где среди участников съемочных работ присутствовал, извините за выражение, и прототип заглавного героя картины. Я смотрел фильм как-то уж придирчиво внимательно. Еще бы! Я знал о боевом пути Алексея Ботяна, быть может, больше, чем вся съемочная группа, вместе взятая. Не имея ни малей­шего представления о сценарии, я мог предсказать, какой эпизод в фильме последует вслед за текущим, — во всех подробностях. Казалось, меня уже ничем не удивишь. Фильм, заявлеіпіьій для пресс-показа как художественно-публицистический, абсолютно ничего нового в подаче и трактовке материала не обещал. Слишком много голой публицистики в прозрачной художественной обертке мы насмотрелись.

Но после просмотра на меня оторопь нахлынула. Му­чился, ломал голову над тем, как это телевизионщикам удалось обойти «на повороте» авторов печатных СМИ и сделать свою, куда более увлекательную версию. Как у режиссера Александра Иванкина получилось снять блестя­щий фильм, жанр которого в рамках общепринятой россий­ской классификации вообще не поддается определению?

Хаотичным размышлизмам относительно жанра при­дал стройность ответ Александра Иванкина на мой вопрос по этому поводу. Режиссер обозначил фильм как «докудрама» — документальная драма. Жанр, изобретенный британской корпорацией Би-би-си, не очень обласканный нынешним российским ТВ и кинопродюсерами, но тем не менее завоевывающий симпатии зрителей.