Тайны языческой Руси

10. Заговор ратнаго человека, идущаго на войну. Завяжу я раб (такой-то), по пяти узлов всякому стрельцу немирному, неверному на пищалях, луках и всяком ратном орудии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги, замените все пищали, опутайте все луки, повяжите все ратныя оружия. И стрельцы бы из пищалей не били, стрелы бы их до меня не долетали, все ратныя оружия меня не побивали. В моих узлах сила могуча, сила могуча змеиная сокрыта, от змия двунадесять главаго, того змия страшнаго, что прилетел со Окиан-моря, со острова Буяна, со меднаго дома, того змия, что убитъ двунадесятью богатырями под двунадесятью дубами; в моих узлах зашиты моей мачихою змеиныя головы. Заговариваю я раба (такого-то) ратнаго человека, идущего на войну моим крепким заговором, крепко накрепко.

ЗАГОВОРЫ ЛЮБОВНЫЕ

1. Заговор молодца на любовь красной девицы. На море на Окиане, на острове на Буяне лежит тоска; бьется тоска, убивается тоска, с доски в воду, из воды в полымя, из полымя выбегал сатанина, кричит: «Павушка Романея, беги поскорее, дуй раб (такой-то) в губы, в зубы, в ея кости и пакости, в ея тело белое, в ея сердце ретивое, в ея печень черную, чтобы раба (такая-то) тосковала всякий час, всякую минуту, по полудням, по полуночам; ела бы не заела, пила бы не запила, спала бы, не заспала, а все бы тосковала, чтоб я ей был лучше чужаго молодца, лучше роднова отца, лучше родной матери, лучше роду племени. Замыкаю свой заговор семьюде-сятьюсемью замками, семьюдесятьюсемью цепями, бросаю ключи в Окиан море, под бел горюч камень Алатырь. Кто мудреней меня взыщется, кто перетаскает песок из всего моря, тот отгонит тоску.

2. Заговор для любви. Исполнена еси земля давности. Как на море, на Окиане на острове на Буяне есть горючь камень Алатырь, на том камне устроена огнепалимая баня; в той бане лежит разжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски и бросаются тоски из стены в стену, из утла в угол, от пола до потолка, оттуда чрез все пути и дороги и перепутья, воздухом и аером. Мечитесь тоски, киньтесь тоски в буйную ея голову, в тыл, в лик, в ясные очи, в сахарные уста, в ретиво сердце, в ея ум и разум, в волю и хотенье, во все ея тело белое, и во всю кровь горячую, и во все кости, и во все суставы, в 70 суставов, полусуставов и подсуставов; и во все ея жилы, в 70 жил, полужил и поджилков, чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала во всяк день, во всяк час, во всякое время; нигде б пробыть не могла, как рыба без воды. Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, из дверей в двери, из ворот в ворота, на все пути и дороги, и перепутья с трепетом, туженьем, с плачем и рыданьем, зело спешно шла бы и рыдала и пробыть без того ни минуты не могла. Думала б об нем не задумала, спала б не заспала, ела бы не заела, пила б не запила и не боялась бы ничего, чтоб он ей казался милее свету белаго, милее солнца пресветлаго, милее луны прекрасный, милее всех, и даже милее сна своего во всякое на молоду, под полнъ, на перекрое и на исходе месяца. Сие слово есть утверждение и укрепление, им же утверждается и укрепляется, и замыкается. Аще ли кто от человек, кроме меня, покусится отмыкать страх сей, то буди, яко червь в свинце ореховом. И ничем, ни пером, ни воздухом, ни бурею, ни водою дело сие не отмыкается.