Тайны Инков

Я попробовал прояснить, какое значение был призван нести мифологический термин «мост». В западной классической древности, согласно Макробиусу, перевоплощающиеся души, покидавшие землю через низшие «Ворота», в Стрельце, возвращались через Близнецов, «Ворота… где пересекаются Зодиак и Млечный Путь». Эта формулировка не озадачила бы норвежцев. Их усопшие должны были пересекать большой мчащийся поток, чтобы войти затем через ворота, называвшиеся Хельгриндом, которые, как было известно, иногда бывали открытыми, но только «когда усопший возвращался, чтобы посетить землю». Как и в Андах, путь в преисподнюю был улицей с двухсторонним движением. Что касается богов, то они проходили через мост «хрупкий и крутой, висевший над пропастью, такой же тонкий, как игла или острие меча». Мост Бифрост, через который боги мчались верхом, должен был, как утверждал Снорри Стурлусон, пересекать Млечный Путь. Он был превращен в щепки при Рагнароке, закате богов, когда Мидгард, «среднее царство живых людей, и Асгард, царство богов, были опустошены». Казалось, что Снорри Стурлусон понял поспешность последнего путешествия Виракочи.

Бринтон также знал о распространенности мостов, охватывающих традиционные литературы:

«Всюду мы слышим о воде, которую душа должна преодолеть, и о противнике, будь то собаке или злом духе, с которым она должна бороться.

Все мы знакомы с псом Цербер (называемым Гомером просто «псом»), который препятствовал переправе через реку Стикс, которую души должны пересечь… Пережитки этого убеждения встречаются в Коране, который описывает мост эль Сират, тонкий как волос и острый как турецкая сабля, протянутый в один пролет от небес до земли; в мосте Бифрост, который, согласно Эдде, протянут от земли до небес; в персидской легенде, где дуга радуги Шиневад переброшена через мрачную пучину между этим миром и домом счастья; и даже в современной христианской аллегории, которая изображает воды мифического Иордана, текущие между нами и Небесным Городом».

Слово чака, означающее «мост» и в кечуа, и в аймара, часто употреблялось в астрономических контекстах для описания положений в небесной сфере, представлявших геометрический интерес. Ольгин перечислял также пункучаку, где пунку означает «дверь», а чака, стало быть, относится либо к порогу, либо к проему. Другим родственным словом — опять же встречающимся в обоих языках — является чакана, означающее «трап» или «лестницу». Эти слова — величающие важные астрономические соединения: «мосты», «дверные проемы» и «лестницы» — использовались в мифах для определения границ, которые одновременно были астрономическими и находились между отличающимися образами существования или формами сознания.

Единственный небесный объект, несомненно идентифицированный в литературе периода конкисты одним из этих имен — чакана, являет собой три звезды Пояса Ориона, известные испанцам как «Три Марии». Эти три звезды простираются по небесному экватору, то есть большому кругу звезд, проходящих через зенит, если смотреть с экватора земли. Уртон предполагал, что название чакана указывало на местное представление о том, что эти три звезды соединяли, как будто лестницей, две разных зоны небесной сферы, север и юг небесного экватора[39]. Снова специфическое употребление термина «лестница» для обозначения разделения между северными и южными небесными полушариями предполагает понятие вертикальности, подъема и спуска, «верха» и «низа» между севером и югом.

В андской культуре понятие «моста» (или «лестницы») использовалось как космологическая метафора: в мифе оно означало точку соприкосновения между этим миром и сверхъестественными мирами, в то время как в чисто астрономическом использовании оно относилось к абстрактным «переходам» в небесной сфере, то есть к положениям, значение которых состоит в отметке участков неба, имевших решающее значение для понимания необходимой геометрии фиксированной сферы звезд.