Тайны Истон-Холла

— Наверное, вы правы. А кстати, куда вы поедете? — На лице Дьюэра появилось наивно-любопытствующее выражение, словно сама мысль оставить родные берега казалась ему какой-то диковиной.

— Да куда угодно, платить-то не мне. Но этот Пертуи большой хитрован. За ним глаз да глаз нужен. — В голосе Грейса зазвучали нотки богатого домовладельца, подозревающего своего дворецкого в том, что тот тайком попивает хозяйское шерри. — Но сейчас-то я не дал ему обвести себя вокруг пальца, а, Дьюэр? Его сумка, ведь он запросто мог прихватить ее с собой. — Саквояж по-прежнему стоял в нише рядом с дверью. Судя по тому, как выпирали его кожаные бока, набит он был до предела, и Дьюэру явно не терпелось осмотреть его содержимое. Он подошел к двери и пнул сумку мыском башмака. — Знаете что, старина, давайте-ка подтянем ее поближе к столу и посмотрим, что там. Тяжелая, а? Десять против одного, старый мошенник напихал сюда остатки золота. Заперта, что ли? Да нет вроде. Ну-ка, ну-ка, любопытно. — Он принялся возиться с застежкой, и вскоре Дьюэр, стоявший неподалеку от Грейса, услышал пронзительный крик, настоящий рев.

— В чем дело?

— Вы что, сами не видите? Смотрите, этот негодяй обмишурил нас!

Дьюэр заглянул внутрь и тоже с трудом удержался от изумленного возгласа: в сумке лежали мешочки с дробью.

— Да тут даже одежды нет!

— Мошенник! — взревел Грейс. — Старый плут! Да я ему горло перережу! Ладно, попомнит он меня, все расскажу, что знаю. А вам известно, что в свое время он убил собственного партнера по бизнесу? И к тому делу, когда человек в Суффолке погиб, он тоже причастен.

Но тут Грейс умолк, услышав на улице шум, явно не похожий на шаги обыкновенного прохожего, торопящегося по своим делам.

— Что там? — осведомился Дьюэр. — В чем дело?

Как бы в ответ на его вопрос снаружи принялись яростно дергать дверную ручку. Снизу донесся неразборчивый, но недвусмысленный возглас. Грейс съежился за столом.

— Сейчас они выломают дверь, — угрюмо проговорил он. — Вот увидите.

Дьюэру, стоявшему прямо за его спиной и не сводящему глаз с дергающейся ручки и двери, которая, казалось, вот-вот рухнет под напором обрушившихся на нее ударов, вся эта ситуация представлялась какой-то не вполне реальной. Сознание его отмечало только отдельные фрагменты — жилу на шее Грейса, дрожащую и вздувшуюся так, что напоминала она теперь ползущую змею, мешочки с дробью в дорожной сумке, кончик гусиного пера, застрявший в трещине в полу. Дьюэр машинально наклонился, вытащил перо и сунул в карман пиджака. В этот самый момент раздался оглушительный грохот и дверь от ударов распахнулась настежь.

О том, что последовало затем, у Дьюэра сохранились лишь бессвязные воспоминания. В комнату ворвались полисмены, по меньшей мере трое или четверо, направились было в его сторону, но тут же переключились на Грейса. Бросившись к двери, он попытался проскользнуть между ними, но был сбит с ног и отброшен в угол с поднятыми для зашиты головы руками и ногами, работавшими словно поршни паровоза. Споткнувшись о стул и ускользнув от какого-то типа, наткнувшегося на дорожную сумку и полетевшего на пол, Дьюэр очутился на пороге, совершенно оглушенный шумом, доносившимся из обыскиваемого помещения. Никто им в настоящий момент не интересовался.

Не оглядываясь, он моментально выскочил на улицу, добежал до угла — совсем рядом была ограда церкви Святого Павла — и остановился перевести дух. Как выяснилось, его преследовали двое полисменов, но они были пока еще довольно далеко, да и, по видимости, не особо торопились. Двигаясь зигзагами в текущей по улице толпе и ловя любопытные взгляды прохожих, Дьюэр в панике бросился в сторону Кэннон-стрит, добежал до перехода и, не обращая внимания на движение, пересек улицу. Не успел он достичь противоположного тротуара, как в грудь ему стукнула, швырнув на землю, оглобля проезжающего экипажа. Возница помог ему встать на ноги и спросил, не требуется ли помощь.

— Помощь? Нет-нет, спасибо, все в порядке.

И к удивлению возницы, а также оказавшихся рядом людей, он, не обращая внимания на боль, быстро зашагал вперед. Но буквально несколько мгновений спустя, ощутив тошноту, зловещий жар в горле, остановился и выплюнул большой сгусток крови. Дьюэра тут же окружили сочувствующие — преследователей видно не было, — но не обращая внимания на то, что рукава и рубашку спереди залило кровью, он оттолкнул их. Миновав угол, за которым Кэннон-стрит переходит в Уотлинг-стрит, он вдруг вспомнил старый-престарый разговор, когда Данбар — там, в пустом эллинге на берегу озера — дал ему свой лондонский адрес и пригласил при случае заглянуть. Что там, дай Бог памяти, за номер дома? Восемнадцать? Сильно болели ребра. Дьюэр понимал, что привлекает внимание прохожих. Они отшатывались от бредущей по улице фигуры. В доме номер восемнадцать располагалась лавка розничной торговли зерном. В ее витрине находились образцы продуктов, но верхние этажи были отведены под жилые помещения. Схватив за локоть какого-то мальчишку, стоявшего у входа в лавку, Дьюэр бросил: