Тайны Изнанки (СИ)

Что же касается Улло и его расторопной внучки, то они переживали за меня так же сильно, как мои. Связано ли это с каким-то моим особым предназначением, если таковое есть, в мире Изнанки, у которой на меня огромные планы и о которых я не знаю, или же я правда оказался старичку-Проводнику и девчушке столь ценен как друг и хороший приятель? О первом я и думать забыл и сразу списал всё на второе, когда однажды после вечерней репетиции в своем кабинете, через пару дней после выхода на работу, обнаружил в шкафу два сияющих лица старшего и младшего изнаночного поколения, выглядывающих из раскрытого контрабасного чехла. Честно, я по ним скучал: всё ждал, когда они прокрадутся ко мне в палату или домашнюю гостиную, или подкинут какую-нибудь записку-весточку, намекая о наблюдении за мной со стороны. Улло сдержанно, но крепко пожал мою руку и одобрительно похлопал по плечам. От меня не утаились облегчение и радость в его глазах, которые он испытывал, глядя на меня, стоящего на ногах, хоть и не без помощи трости. Венди же просто прыгала на месте и потирала ладоши, лучась от счастья, глядя на меня живого, но частичного поврежденного. Внучка Улло с огромной амплитудой участливо потрясла мою руку, словно бы пожала, и, я видел, очень хотела обнять, но в итоге этого не сделала, а я отчего-то тоже, лишь потряс ее узенькое острое плечико. Мой Проводник рассказал Венди всю правду о нашей схватке с Морсусом, когда девочка уже приступила к занятиям в школе, и, конечно, уступил ее просьбам, когда она, едва приехав на учебу, выпросилась обратно, чтобы увидеться со мной.

Милиан до последнего не хотел идти на мою премьеру и не понятно почему ломался. Я сказал: самое малое, что могу для него сделать, таким образом отблагодарив за всё время, когда он меня терпел и обучал, а также спасал жизнь — бесплатно предоставить проходной на главную премьеру нового сезона театральной Москвы. Причем в первый ряд партера! Он начал что-то бурчать, что не считает себя любителем театральных зрелищ, что у него какие-то там важные дела в другом городе, не терпящие отлагательств. Но его смышленая и любопытная внучка — нравится мне эта девчонка, — подслушав разговор, встряла в наш диалог и умоляла любимого дедушку сходить на спектакль, который поставил его ученик и ее лучший старший друг (я). К тому же дедушка сможет принести ей из Стороны какой-нибудь интересный подарок! Под натиском обожаемой Венди Улло сдался, и я торжественно протянул ему билет. Теперь вот он, сидит, рядом с отцом Лизы, крупненький дедуля в темном костюме, с неизменными линзами на цепочке на шее. Наши с Лизой родители не знают, кто он такой. Я им не рассказывал. Он сам никогда не наведет на себя подозрения.

С минуту я ждал, когда зрительские приветствия улягутся, и, поймав момент, развернулся к оркестру. Сразу сосредоточился, опустив глаза. На дирижерском пульте — палочка и нотный альбом всего объемного произведения. Ну, посмотрим, на что ты, Покровский, способен. Ты долго и упорно к этом шел.

Я негромко прочистил горло, прикрыл глаза, поднял руки и начал править бал…

На поклоны все вышли слишком быстро, как мне казалось. Ну либо я, отведя непростой спектакль в моей только начинающейся настоящей дирижерской карьере, чувствуя упадок сил, будучи однако крайне довольным, не спеша преодолевал путь, разделяющий меня до кулисного пространства сцены. Нога постанывала, намекая на усталость. Едва я зашел в кулису, как дежурный режиссер указала в мою сторону: «Вот он, подошел!». Я словно очнулся и ощутил всеобщее закулисное бурление. Смешалось всё: и одобрительные крики и аплодисменты зрителей, и яркие костюмы десятков вышедших на сцену артистов и постановщиков, и дружеские и поздравительные объятия дежурного персонала за сценой. Меня уже ждали. Я поторопился к выходу на сцену. Ко мне подбежала Наташа, приглашенная солистка, которая в сегодняшней премьере пела в заглавной партии. Грим и макияж подчеркивали выразительность ее блестящих по жизни и от бурных эмоций сегодня больших голубых глаз.

— Поздравляю, Костя! — Наталья улыбнулась, тепло коснувшись моих ладоней.

— Этот успех — и твоя немалая заслуга, в том числе! — посмеялся я.

Она улыбнулась шире и, взяв меня за руку, повела на сцену.

Зал взорвался оглушительными аплодисментами. Я благодарно и счастливо смотрел на стоя аплодирующую публику. По их лицам было ясно: премьера стопроцентно удалась. Я прошел на авансцену, Наташа отпустила мою руку и отошла назад к своим коллегам по цеху. Поклонившись, я указал руками на оркестр и, похлопав музыкантам, обнял себя, дав понять, что обнимаю и ценю каждого оркестранта в отдельности и вместе. Продемонстрировать свое уважение к моим музыкальным молодца́м, пусть они и бывают редкостными лодырями (опять обзываю любя), мне не помешала такая мелочь, как трость.

Я посмотрел в зал. На одной стороне первого ряда: дирекция и специальные гости, на другой — мои близкие люди. У всех сияют лица. Все довольны.