Тайны Калиджии

– Я этого не забуду и, когда стану ратником, буду каждый день прилюдно бросать тебе вызов на смертельную дуэль! Пока древо твое окончательно не иссохнет. Ты потеряешь либо жизни, либо уважение, отказывая. И если даже тебе чудом удастся победить, – подношу перстень со зловещими сиреневыми глазами бритвозуба к его лицу, – то жизнь ты все равно потеряешь!

Ноздри охранника раздулись, едва не начав извергать пламя. Бандит попятился, напоследок бросив:

– Какие нынче дерзкие гоцаны пошли. Посмотрим, доживешь ли ты до испытания!

Победоносно улыбаюсь. Сам от себя не ожидал такой наглости. Какой-то старатель берет на испуг ратника! Признаться, в один момент хотелось сунуть ему в ладошку самоцвет, лишь бы отстал. Но ведь все может повториться снова…

На лице приемщика в этот раз появились эмоции: удивление, одобрение и радость.

– Крепыш! Продолжай в таком темпе, и виконт услышит о твоих успехах! Держи жетон.

– Благодарю сердешно! Не знаешь, куда Касим подевался?

– Скоро будет, он часто выходит на свежий воздух покурить трубку.

Я ждал возле торговой лавки и разглядывал правое запястье. Прогресс за два захода составлял примерно пять процентов. Значит, еще 38 ходок, и получу шестое повышение, а с ним и альтернативный дар! Проходит минут десять, и снабженец возвращается. Отдаю кирку обратно.

– Касим, я самоцвет нашел. Посмотри, пожалуйста.

Мужичок воровато посмотрел налево, потом направо. Положил миску на стол и прикрыл небольшой доской, оставив щель. С едва уловимым звоном зеленый кристалл упал на донышко. Касим присел, делая вид, что рассматривает ящики, минутой позже поделился информацией:

– Два карата гренадина. Дам за самоцвет четыре жетона или одну мацуху.

– А какие еще кристаллы я могу здесь найти и сколько предложишь за них?

– Синие и зеленые за четыре, красные и бирюзовые за два. Алмазы беру по десять. Это за два карата. Сосчитать в пропорциях, надеюсь, сможешь? Других камней у нас не водится. Ну! Что выбираешь?

– Могу ли я оставить четыре жетона у тебя? А по надобности заберу. У меня, понимаешь ли, нет личного сейфа. А вокруг столько проныр… Выручишь? Все самоцветы буду только тебе таскать!

Касим довольно улыбнулся и потер ладони. Алмазы на два карата за десять мисок тошнотной похлебки! Сомневаюсь, что смогу найти в своем текущем статусе более выгодный обменник.

– Да ради ушедшего! Никаких проблем.

– Вот один жетон, мне бы талон. Кушать хочется.

В местном ресторане повар умеет готовить лишь одно блюдо. Ничего, привыкну. Сытно поев, я направился наружу, к частоколу. Именно там располагались десятки шалашей для старателей. Несколько крепких веток составляли каркас. Крыша из больших широких листьев, напоминающих пальмовые. Конструкция высотой полтора метра, без стен, вместо лежанки – солома. Даже собакам будки добротнее колотят! Разве можно так обращаться с людьми, что привыкли к суперкомфортным креслам? Но иных вариантов нет… Как я понял, можно выбрать любой незанятый шалаш. Нахожу тот, в котором имелось меньше всего запахов пота и нечистот, ложусь поудобнее.

По моим ощущениям, на часах сейчас часов девять. Пора на боковую, раньше проснусь – больше добуду руды! Ворочаюсь, пытаюсь уснуть. Отвлек меня звук: «Пс-с-с». Открываю глаза и вижу типичного наркомана, разве что мускулов чутка побольше, да и язв тоже.

– Доброй ночи, мистер здоровяк. Можете звать меня Гумбольд. Я пользуюсь авторитетом среди ценителей полетов по иным реальностям. И мне уже доложили о случившемся. Предлагаю мирное урегулирование, – оттараторил суетной мацушник, он нервничал и ерзал.

– Здравствуйте, здравствуйте, Гумбольд. Внимательно слушаю вас.

– Вам раз в неделю положена одна мацуха. Вы ведь любитель трезвого образа жизни. На что она вам? Отдайте мне, и никто больше палки в колеса не вставит среди моих ребят. Это не угроза и не вымогательство, но сухая логика.

Я призадумался на минутку. С одной стороны, наркотик можно сконвертировать в четыре жетона. С другой стороны, меня тут не особо любят. Если хотя бы с одной группой местного контингента получится создать нейтральные отношения, дышать станет проще. Возвращаясь каждый раз со сломанной тачанкой, точно проблем наберусь. К тому же Гумбольд оказался вежливой персоной. Впервые вижу в человеке сочетание прогнившего тела и духа с хорошими манерами.

– Соглашусь на таких условиях: одну в неделю и точка. Если захотите больше – сделке конец. Если вдруг объявится очередной главарь мацушников с подобной просьбой – сделке конец. Добро?

– Конечно! Благодарю, добрейший здоровяк. Через шесть дней навещу вас! Хороших снов!

Сны действительно радовали приятными картинками, что даже странно. В таких-то условиях да с бурдой в желудке самое разгулье для кошмаров. Хорроры любят приходить по ночам, когда, например, очень холодно или болит что.

Просыпаюсь посреди ночи от удушья. Крепкие пальцы щитоносца, то есть Груббера, давят мне шею, а к сердцу прижимается острие даги.

– Не дергайся, свинорыл, а то прирежу. Прямо сейчас ты мне передашь из своего запястья кали, не то подохнешь. – Ратник усилил нажим. – Что такое? Кивни, если понял.