Тайны Хеттов

Когда в 1506 году на эсквилинском холме в Риме были найдены фрагменты античной скульптуры, ваятелем удалось реконструировать по ним скульптурную группу Лаокоона. По фрагментам хеттской поэзии, сохранившимся на клинописных табличках, нельзя написать даже самый скромный «обзор» или «историю» хеттской поэзии. И все же эти фрагменты доказывают (тем более что сохранились они совершенно случайно): поэзия хеттов существовала и обладала поразительно высоким уровнем.

Приведем несколько отрывков — ведь великана можно узнать и по мизинцу. Вот в качестве первого образца древнее стихотворение в честь бога Солнца, в варианте, относящемся к XIV–XIII столетиям до нашей эры (стихотворение интересно, помимо всего, тем, что его вторая строка служила аргументом в пользу утверждения, что прародина хеттов находилась на западном побережье моря — неизвестно, правда, Черного или Каспийского):

Солнечный бог небес, человечества пастырь!
Ты из моря выходишь, из моря — сына небес, и устремляешься вверх, к небесам.
Солнечный бог небес, господин мой!
Рожденным людьми и диким зверем в горах, псу, и свинье, и насекомому в поле —
всем ты даруешь то, что дано им по праву! Изо дня в день…

Или еще отрывок из стихотворения на ту же тему, возможно, самого древнего стихотворения, сложенного индоевропейцем:

Приветствую тебя, солнечный бог небес!
Ты видишь сердца всех людей,
но никому не дано видеть сердце твое.
Если кто преступленьем себя запятнал,
ты стоял над ним, солнечный бог небес!
Я хожу правой стезей, и ты видел того,
кто мне зло причинил, о солнечный бог небес!

В качестве третьего примера — маленький фрагмент большого эпоса о борьбе богов за власть в небесном царстве (имя автора или обработчика этого эпоса нам известно: звали его Киллас, и жил он примерно за полтысячелетия до Гомера. Это первое имя в истории мировой литературы). Хеттский бог Грозы со своим братом Тасмисом направляется к базальтовой скале Хацци, которая все время растет, угрожая разрушить его резиденцию и трон:

И взял его за руку и шел с ним к горе Хацци.
И устремил свой взор на страшный камень,
и вот увидел он страшный камень,
и от злости изменился цвет его лица.
И сел бог Грозы на землю, и рекою текли у него слезы.
И промолвил тогда бог Грозы с увлажненным взором:
кто может смотреть на такой ужас?
Кто осмелится с чем-то подобным вступить в борьбу?
Но богу Грозы сказала на это Иштар:
Брат мой, он не ведает много, он не ведает мало:
глуп он (этот камень), только силы у него на десятерых…

Чтобы не было сомнений: это не «поэтическая обработка», а почти буквальный перевод хеттских клинописных текстов. С таким же богатством выразительных средств, с такой же поистине поэтической образностью мы встречаемся и в остальных фрагментах, представляющих собой в соответствии с «методом случайного отбора», в результате действия которого они сохранились, скорее средний уровень, чем вершины хеттского литературного творчества.

До нас дошло также несколько отрывков переводной литературы, вышедшей из-под резца хеттских поэтов, в первую очередь таблички с фрагментами из шумеро-вавилоно-ассирийского эпоса о Гильгамеше; по своей точности и отшлифованности эти переводы отвечают современным критериям. Из многих мифов, оригинальных и переработанных, более всего заслуживают упоминания два: миф о сражении бога Грозы с демоном-змеем Иллуянком (с иллюстрациями к нему мы сталкиваемся на многих рельефах) и миф о боге растительности Телепинусе (напоминающий шумеро-вавилонские мифы, а также мотив, встречающийся в разных вариантах вплоть до новейших времен); зимой этот бог покидает землю, и на ней гибнет вся жизнь и наступают голод и нужда. Бог Грозы отправляется на его поиски, проносится по горам и долам, но тщетно. Потом ищет его орел — тоже безуспешно. Наконец заснувшего Телепинуса находит пчелка, будит и зовет назад. С возвращением бога наступает весна, жизнь природы и людей обновляется.