Тайны Колдовского мира: Стража Колдовского мира

Керис, прицелившись как можно точнее, несмотря на изрядную качку, срубил лиану с помощью огненного хлыста, а Грук подхватил растение и быстро втащил на борт.

Остальные, памятуя об изрыгающих яд ящерицах, бросились врассыпную, предоставив великану как можно больше места. Но он разрезал ножом ближайший к нему шар, и свежий запах брызнувшего сока заставил забыть об осторожности.

Они уплели половину добычи, причём люди выскребали хрустящую мякоть, а лошадям доставались более грубые корки. Четыре оставшихся шара спрятали меж тюков.

Несколько раз над ними проносились летучие ящерицы, и соколы буквально сходили с ума при виде их. Сокольничим приходилось успокаивать собратьев. Но ни одна из этих тварей не приближалась на опасное расстояние.

Путники не искали никакого контакта с берегами с того самого момента, как оказались на воде. Они проводили на реке дни и ночи. Никто не знал, что таится в густых, туго заплетённых лианами зарослях, к тому же над водой всегда веял едва заметный ветерок, слегка облегчавший изнуряющую духоту влажного зноя.

Несмотря на то, что за предыдущую жизнь у них выработалась привычка к осторожности, сокольничьим, пограничникам, Керису и господину Ромару пришлось сбросить шлемы, кольчуги, даже набедренники из стёганой кожи и работать шестом, раздевшись почти донага.

Только в середине четвёртого дня они внезапно увидели просвет в сплошной стене джунглей. Солнце сияло вовсю, и оттуда доносилось какое-то глухое гудение, похожее на дыхание огромного существа.

По знаку господина Ромара они поспешно направили баржу к противоположному берегу, а мужчины сразу потянулись за сброшенной амуницией.

Лиара первой двинулась вперёд, издавая глубокий горловой звук, подобный рычанью. Но госпожа Элири и Дестри не отстали от неё. Да, там за рекой что-то двигалось, там кипела жизнь — шёл пир! Лиара увидела, как вялая серая рука взвилась в воздух, когда две летучие ящерицы подрались, пытаясь крепче ухватиться за уже начавшую разлагаться плоть.

Там валялись четыре одинаковые груды, кишащие ящерицами и другими, меньшими по размеру тварями, которые так спешили урвать куски растерзанного мяса, что глаз не успевал их рассмотреть.

Как ни странно, останки были расположены в строгом порядке. И гнусное пиршество происходило на чём-то вроде мостовой. Над этой сценой возвышалось нечто в позе, недоступной человеческому существу: острые колени полусогнуты, когтистые передние лапы опираются на них, плечи слегка выдвинуты вперёд. Яйцевидное подобие головы наклонено вперёд — как бы критически наблюдает происходящее.

Было совершенно очевидно, что сделана эта громада из того же красно-бурого материала, что и их баржа, и, вероятно, теми же руками. Но таилось в этой фигуре что-то безумное и устрашающее, что, казалось, приводит пирующих под её взором в ещё большее неистовство.

— Серые, — определила Лиара трупы.

— Слуги внешнего Зла! — голос Мышки перекрыл её. Она потянулась за кристаллом, но тут же качнула головой.

— Иногда подобные сооружения открываются тем, кто приходит, — сказала она. — Но если в нём уже нет жизни, пусть Сила не пробуждает её.

Они с готовностью согласились с этим и стали отчаянно отталкиваться шестами, чтобы добраться до середины реки, где течение было быстрее всего.

— Значит, Серые все ещё появляются, — молвила госпожа Элири. — Но ведь они служат Тьме — почему же такой жуткий конец?

— Потому, — ответила Дестри, — что Великие силы зла не платят добром тем, кто им служит. Вполне возможно, что для пополнения своей силы им нужна боль и кровь — и они берут её у тех, кто откликнется на зов.

Лиару передёрнуло.

— Тёмная сила, что же она может извлечь из нас, если нами воспользуется?

— Вот потому-то мы и идём, — Мышка отвернулась, чтобы не видеть даже края этого просвета в джунглях.

В полном молчании баржа следовала вперёд, а мужчины махали шестами. Ни для кого из них война не представляла чего-то нового. Они были покрыты боевыми шрамами, а порой им снились мучительные сны, связанные с тяжёлыми воспоминаниями, но что-то в этой фигуре, наблюдающей отвратный пир из мертвечины, несло в себе семена совершенно особенного страха.

Ничто подобное более не прерывало их путешествия, хотя вначале большинство из них невольно ожидало наткнуться на новые сцены массовых убийств. Но так или иначе это изнурительное путешествие должно было окончиться. Кони страдали от плохого питания, а сами они обессилели от влажного зноя, царившего вокруг.

Пока зелёная завеса низко нависала над ними, сокольничьи не посылали птиц на разведку. Но на рассвете второго дня после той ужасной сцены наверху появился просвет, и Криспин выпустил Дальнокрылого.

Птица быстро взмыла в воздух, врезавшись в лоскут голубого неба над ними, а они поплыли дальше, с нетерпением ожидая возвращения сокола. И тут неожиданно Грук глубоко вонзил шест в дно реки, так что с его-то силой ему удалось приостановить продвижение судна на несколько мгновений.

«Более быстрое течение…»

Послание его было прервано сообщением Тилы, которая, растолкав остальных, вышла вперёд.

«Открытая земля, но вода — падает!»