Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Генерал-лейтенант Шебаршин ушел на пенсию в пятьдесят шесть лет, генерал-лейтенанту Леонову было на несколько лет больше.

Им бы еще работать да работать – много бы пользы принесли, но нет – срезали прямо во время полета.

Время, когда человек находится на пенсии, ползет неторопливо, иногда кажется, что оно вообще останавливается, и разговор, который течет сам по себе, бывает тоже нетороплив. Как всегда случается у ветеранов, многое из того, о чем они говорили с Шебаршиным, начиналось со слов «А помнишь?».

Но «помнишь» – это прошлое, а надо думать о будущем, ведь они еще молоды, эти два военных пенсионера, полны сил, у них хорошие головы – надо думать, как жить дальше.

Тем более очень скоро все полетит в пропасть – страны, которой они верно служили, не стало (о тяжелом девяносто первом годе речь в книге еще пойдет).

Как быть, что делать, за какой островок в бешеном течении реки зацепиться, остановиться хотя бы немного и перевести дыхание?

Тяжело было…

Лучшая операция в разведке

Виктор Иванович Черкашин познакомился с Шебаршиным в семьдесят втором году, когда приехал в командировку в Индию. До этого ему пришлось поработать несколько лет в Австралии, затем в Ливане, потом в Центре – в Москве, где он был начальником направления, – в общем, это был человек опытный, знающий, с которым было интересно не только общаться, но и работать: у таких специалистов-«крупняков» обычно учатся молодые.

Хотя ехать в Индию Черкашин, честно говоря, не хотел – сын у него заканчивал одиннадцатый класс и стоял перед выбором: куда идти учится дальше? Очень важно, чтобы в такое время, в минуты выбора «или-или», рядом находился отец, подсказал что-то, посоветовал, может быть, даже вместе с ним съездил в какой-нибудь понравившийся институт, поддержал сына.

Поддержать – это совсем не означает, что надо идти в какой-либо высокий кабинет и, размахивая красным кожаным удостоверением, качать там права; поддержать – это значит сделать так, чтобы сын не ощущал себя одиноким, не был растерянным, чтобы знал он, что, если пошатнется, упасть ему не даст отец, ни за что не даст, протянет руку… В общем, важно было находиться рядом. Но вместо этого возникла Индия. Отказываться было нельзя, в разведке это не принято.

Пришлось оставить сына с тещей в Москве и уехать.

Шебаршин, как мы знаем, работал в Индии заместителем резидента по политической разведке, кроме него в резидентуре имелось еще два зама – по внешней контрразведке и научно-технической разведке. Хотя Индия была страной, настроенной к Советскому Союзу дружелюбно и отношения ничем не омрачались – мы много помогали своим друзьям, – но и сама разведка, и зам по внешней контрразведке и научно-технической разведке были все-таки нужны. Не для того, чтобы подглядывать за индийцами и засекать, чего новенького они сделали, – для другого: в Индии все время пытались прописаться янки, в эту страну поступало очень много американских товаров, а вот за товарами надо было обязательно присматривать… Если подсунут кота в мешке – это полбеды, хуже, когда вместо кота вдруг окажется животное гораздо более крупное.

Обращались резидент Медяник и Черкашин друг к другу только на «вы» – так и больше никак. Главным для них была работа, все остальное – потом. Но чтобы хоть в чем-то воспользоваться своим положением, своим весом, что-то добыть себе, завладеть, – такого не было у этих людей никогда. У Медяника и дома, и на работе мебель, например, стояла такая, что ему не раз говорили:

– Яков Прокофьевич, поменяйте себе мебель на другую, ведь эту же даже в ремонт не возьмут – рассыпается совсем. И ценности никакой не представляет – ни исторической, ни культурной, ни бытовой – в общем, нуль ей цена.

В ответ Медяник лишь недоуменно приподнимал плечи: разве можно?

– Нет, нет и еще раз нет! – говорил он.

Дело кончилось тем, что однажды в кабинете под Медяником развалился стул. Тут уже ничего нельзя было поделать – надо заменить.

Но замена мебели произошла, лишь когда в Индию приехал Леонид Ильич Брежнев – вот только тогда, под предлогом того, что глава страны может зайти в кабинет к Медянику, заменили и стол, и стул.

Работали без выходных. Вообще, что такое выходные, наша резидентура в Индии совсем не знала.

Черкашин отвечал не только за безопасность визита, а и за безопасность всех членов советской делегации, и, надо заметить, обеспечивать безопасность как раз и было очень сложно – держать все приходилось на очень жестком контроле, на коротком поводке, не полагаться на его величество случай – это было исключено совершенно – едва ли не всем приходилось Черкашину заниматься самому и лишь немногое поручать своим помощникам.

Визит, как говорится в таких случаях, прошел «на высоком политическом уровне», Брежнев остался им доволен, и вскоре в советское посольство, в резидентуру из Москвы пришла бумага: «Поощрить отличившихся работников!».