Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

На вопрос, будут ли сегодняшние военнослужащие российской армии и правоохранительных органов защищать в грозовые дни этих людей, которые присвоили себе то, что еще совсем недавно принадлежало всему народу, ответ думается, однозначен – не будут! Они дружно встанут на сторону народа.

Крючкову надо было бы обратиться к народу, рассказать о том, что происходит, поделиться сомнениями – и самому легче бы стало, и события развернулись бы по-другому, и воздух в Москве чище бы сделался. Но нет, Крючков по этому пути не пошел».

…Вот в такой обстановке Агеев и Прилуков явились к председателю КГБ в два часа ночи для доклада. Крючков сидел мрачный, молчаливый. Ему доложили об отказе «Альфы» и «Вымпела», о том, как в эту минуту складывается обстановка у Белого дома. Прилукову показалось даже, что по лицу у Крючкова неожиданно проскользнула тень облегчения.

– Повторения Венгрии я не допущу, – проговорил Крючков решительно и громко, чтобы все слышали. Придвинул к себе аппарат правительственной связи и набрал короткий, ведомый ему номер – в специальный телефонный справочник даже не заглянул.

Через несколько мгновений стало ясно, кому он звонил.

– Борис Николаевич, я же говорил, что никакого штурма Белого дома не будет, – громко произнес он. – Как с вами и договаривались. Летим в Форос!

Форос, Форос… На ту минуту это было что-то новое. Тем временем громкий голос Крючкова увял, потускнел, в него натекла растерянность.

– Борис Николаевич, как? Мы же договорились!

Что ответил Ельцин, Прилуков не слышал, да и слова – какие они были, какого цвета, с какой интонацией произнесены, – уже не имели никакого значения. Понятно было, что между Ельциным и Крючковым существовала тайная договоренность о каких-то совместных действиях, и сейчас эта договоренность распадалась.

Понятно было и другое: завтра на месте Крючкова в этом кабинете, за этим столом, в этом кресле будет сидеть уже другой человек.

Вот и окончилась игра… Штурм Белого дома (операция «Гром») не состоялся. Именно с этого момента история огромной страны развернулась и пошла по тому пути, по которому идет сейчас, – для большинства граждан наихудшему. Увы!

Вот еще странички из переданного автору дневника.

«Поклонникам либеральных идей, наверное, страшно даже подумать, а не только представить себе, что было бы, если б Россия пошла по пути, предложенному ГКЧП, пути, который уже прошел Китай.

Сегодня социалистический Китай своими достижениями в экономике, обороне, качеству жизни убедительно демонстрирует, какой могла бы быть Россия, если бы пошла не по пути “псевдоперестройки”, “псевдореформ”, не по пути Горбачева, Ельцина, Чубайса, Гайдара и их западных советников, а по своему историческому, социалистическому, советскому пути.

Победа ГКЧП позволила бы сохранить целостность Советского Союза, поддержать парламентский строй в России, не принимать антинародную “ельцинскую” Конституцию, и также, как в братской Белоруссии, не допустить установления “бандитского” – олигархического капитализма, колоссального расцвета коррупции, циничного до предела, наглого ограбления народа в результате “чубайсовской” приватизации.

Хотя последние годы Россия пытается идти по китайскому пути, но, к сожалению, идет по нему очень медленно и неуверенно».

Что же касается Леонида Владимировича, то роль его в те далекие дни описана довольно подробно, в том числе и в этой книге, причем описана исходя из самых разных точек зрения, с разных углов.

События той поры тяжелым грузом висели на нем до конца жизни.

Он переживал происшедшее заново, иногда менял свое мнение и, видя, что происходило с Россией – особенно в ельцинскую пору, – как ее бесстыдно разворовывали, рвали, кромсали живое тело, – замыкался, мрачнел, делался неразговорчивым: иногда его было просто не узнать, это был Шебаршин и не Шебаршин одновременно.

Но вернемся к августу девяносто первого года…

Евгений Максимович Примаков в те августовские дни находился с внуком Женей в Крыму, в санатории «Южный», километрах в десяти от Фороса, где отдыхал Горбачев.

Народу знакомого в «Южном» было много, а когда имеется знакомый люд, отдыхать обычно бывает весело. Рафик Нишанов, руководивший палатой в Верховном Совете СССР, Петр Лучинский, переехавший в Москву, из Молдавии и ставший секретарем ЦК, министр внутренних дел Пуго с женой Валентиной, двое помощников Горбачева, которые по колючей августовской жаре каждый день ездили к шефу, иногда несколько раз. Это было неудобно, Горбачев мог их поселить в Форосе, но он этого не делал – видать, Раиса Максимовна была против.

Наведывались к Горбачеву Нишанов с Лучинским, Примакова же Горбачев к себе не звал – то ли кошка между ними пробежала, то ли настроения не было, то ли Раиса Максимовна не велела – не понять. Впрочем, Примаков от этого не очень-то и страдал.

Как-то поехали на пикник в горы, и там, среди дивных южных просторов, вся высокая компания отравилась нитратным арбузом – как он попал на стол, неведомо, хотя все были приглашены на пикник председателем Крымского облисполкома Багровым: не должны быть на таком уровне нитратные арбузы.