Тайны Космера (сборник) (ЛП)

Не было ни намека насчет того, что происходит наверху. Очевидно, они не знали об Источнике. Кельсеру оставалось лишь расположиться поудобнее.

И ждать.

Часть 2. Источник

1

Кельсер что угодно отдал бы за карандаш и бумагу.

Что угодно, на чем можно писать, чтобы как-то скоротать время. Зафиксировать мысли и придумать план бегства.

Текли дни. Он пытался царапать заметки на стенках Источника, но ничего не вышло. Пробовал выдергивать нитки из одежды и завязывать на них узелки, представляющие слова. К сожалению, нитки вскоре исчезали, а рубашка и штаны немедленно возвращались к прежнему виду. Во время одного из своих редких визитов Мутный объяснил, что одежда не настоящая, вернее, она всего лишь продолжение духа Кельсера.

По той же причине не получалось использовать для письма волосы и кровь. Строго говоря, ни того, ни другого у него тоже не было. Все это крайне раздражало, но примерно на втором месяце заточения Кельсер осознал правду: возможность писать не так уж и важна. В Ямах ее тоже не было, но он все равно строил планы. Да, планы, рожденные воспаленным разумом, неосуществимые мечты, но отсутствие бумаги никогда его не останавливало.

Все его попытки — способ занять себя, как-то убить время. Его хватило на пару недель. Когда он осознал правду, стремление писать угасло.

К счастью, к тому времени он открыл для себя в тюрьме нечто новое.

Шепоты.

О, слышать их он не мог. Но мог ли он вообще «слышать»? Ушей у него не было. Он — как там сказал Мутный? — когнитивная тень. Сила разума удерживала дух, не давая ему рассеяться. Сэйз пришел бы в восторг, ему нравились такие мистические темы.

И все же Кельсер кое-что ощущал. Источник продолжал пульсировать, посылая во внешний мир волны. Пульсация словно нарастала, превращаясь в постоянный гул: похожее ощущение возникает, когда поджигаешь бронзу и «слышишь» алломантов в действии.

Внутри каждой волны таилось… нечто. Кельсер называл это шепотами, хотя в них заключались не только слова. Шепоты были насыщены звуками, ароматами и образами.

Он увидел книгу с чернильными кляксами на страницах; группу людей, обменивающихся историями. Террисийцы в одеяниях? Сэйзед?

Волны нашептывали леденящие душу слова: Герой Веков, Вестник, мироносец. Он припомнил эти термины из древних террисийских пророчеств, упомянутых в дневнике Аленди.

Кельсеру открылась неутешительная правда. Он встретил бога, и вера — не пустые слова. Значит, что-то есть и в том множестве религий, которые Сэйзед держал в кармане, как колоду карт?

«Ты привел в мир Разрушителя…»

Со временем Кельсер обнаружил, что если погрузиться в мощный свет Источника, в самый его центр, перед очередной волной, то можно ее ненадолго оседлать. Его сознанию удавалось вырваться из Источника и мельком увидеть место, куда стремилась волна.

Он различал библиотеки, тихие залы, в которых далекие террисийцы обменивались историями, запоминая их. Различал безумцев, что сбивались в группы на улицах и шептали принесенные волнами слова. Различал рожденного туманом, из знати, который прыгал между домами.

Кроме Кельсера на волнах неслось что-то еще. Оно управляло невидимой деятельностью, интересовалось террисийскими преданиями. Кельсер непозволительно долго не понимал, что нужно попробовать другую тактику. Он погрузился в разреженный жидкий свет в центре бассейна и, когда пришла очередная волна, устремился в противоположном направлении — не вместе с ней, а к ее источнику.

Свет поредел, и Кельсер увидел новое место — темное пространство, которое не было ни миром мертвых, ни миром живых.

В этом месте он обнаружил разрушение, распад.

Не мрак, ибо мрак слишком цельный, чтобы представлять то, что Кельсер ощутил в Запределье. Это была безграничная сила, которая с радостью заглотила бы и разорвала на части нечто настолько простое, как мрак.

Сила простиралась в бесконечность. Это был ветер, что стачивает по крупинке; шторм, что сметает с пути; вечные волны, что медленно, медленно, медленно замирают, когда солнце и планета полностью остыли.

Это был итог и участь всего сущего. Сила гневалась.

Кельсер отпрянул и вынырнул из света, дрожа и тяжело дыша.

Он встретил бога. Но если один металл притягивает, то другой отталкивает. Что есть противоположность богу?

Увиденное встревожило его настолько, что он едва смог вернуться. Он почти убедил себя игнорировать ужасное существо во мраке, практически отгородился от шепотов и притворился, будто никогда не видел этого устрашающего, необъятного разрушителя.

Конечно, не удалось. Кельсер никогда не мог устоять перед тайной. Он все время играл в игру, правила которой выходили за пределы его понимания, и существо в Запределье доказывало это еще больше, чем встреча с Мутным.

Это и ужасало, и будоражило одновременно.

И Кельсер снова стал смотреть на существо. Снова и снова он силился понять, хотя чувствовал себя муравьем, пытающимся постичь симфонию.

Это продолжалось много недель, пока существо не обратило на него свой взор.