Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах

Архипелаг ГУЛАГ вне сантиментов,
Он рожден и кровью, и слезой.
И нет в нём положительных сегментов,
Где б можно было обрести покой.
Нас прессовали, добиваясь отреченья,
И агитировали, пряники суля,
Но достигали лишь ожесточенья,
А результат на уровне нуля…
…Там страх советы нам не выдавал,
Мы в неизвестность шли с расхристанной душою,
Нам дух свободы выжить помогал
И популярность, ставшая большою.

(Вячеслав Иваньков)

Точную дату написания этих стихов (публикуем только отрывок) патриархом криминального мира Вячеславом Иваньковым по прозвищу Япончик никто не знает. Их, кстати, потом положил на музыку русский шансонье Слава Медяник.

Стихи очень тюремные, если так можно выразиться. В духе «Кремлевского централа», где Япончик провел немало времени.

Сейчас уже почти не осталось сотрудников, которые его помнят. Но зато мне показывали раритет — заявление «вора в законе № 1». Написанное на обычном тетрадном листке ровным мелким почерком, оно содержит просьбу пустить к нему на свидание супругу.

Япончик, бесспорно, был самым ярким арестантом «Кремлевского централа». Все рассказы про то, что он сидел в специальной камере, — байки. Вообще он сменил за время пребывания в СИЗО № 1 несколько камер, но в этом изоляторе они все стандартные и ничем друг от друга не отличаются.

Вел себя Иваньков спокойно, на охранников не бросался, со всеми на «вы». Требовал, в свою очередь, подчеркнуто вежливого к себе отношения. Почти всё время читал. Достоевский, Бунин, Лермонтов — он «проглатывал» полные собрания классиков. Однажды начальник «Кремлевского централа» принес ему «Временщиков» Власова. Япончик прочитал за ночь. Впечатлился. А возвращая книгу, извинился: «Не удержался, сделал пометки на страницах».

Япончик придерживался мысли, что время в заключении нужно использовать с максимальной пользой. Шутил, что этот период самый здоровый (без алкоголя и прочих вредных привычек) и полезный для восстановления душевной гармонии (видимо, потому что не нужно нервничать на сходках, бросаться с ножом на неучтивых).

Но таким был Япончик только в «Кремлевском централе». За свою жизнь он объехал немало лагерей и в каждом считался злостным нарушителем. В тулунской тюрьме, к примеру, набросился на сотрудника с табуретом, размозжил ему голову. Даже в американской тюрьме он практически не вылезал из карцера. А вот данных, что был в карцере «Кремлевского централа», нет.

Полонский и 309-я камера поэтов

СИЗО бывают всякие, но наше — номер первое,
И люди здесь особые, со статусом сидят.
Кто за убийство тяжкое,
Кто за грабеж с насилием,
А кто и… просто так!
И в этом сложном домике
у всех нервишки слабые,
И только у начальника они как трос стальной.
И верные сотрудники с утра до ночи бегают
И с каждым из нас возятся,
И иногда поэтому не хочется домой…

(Сергей Полонский, 2015 год)

Бизнесмен Сергей Полонский вошел в историю «Кремлевского централа» как один из самых «мятежных» заключенных. С его пребыванием там связано множество историй — как забавных, так и трагичных.

Вот только пара примеров. Когда олигарх решил, что сокамерник (это было в первые дни его нахождения в СИЗО) пытается на него напасть, он разлил на полу «Ферри» и разбил телевизор. Однажды во время проверки камеры Полонский перекрыл прокурору выход и потребовал обстоятельного разговора. Полонского интересовало, почему прокурор не реагирует на жалобы заключенных и почему после его прихода жить становится ещё сложнее, чем до (блюститель законности обязывал выбрасывать картонки, газеты и туалетную бумагу, которые арестанты стлали под матрасы, чтобы не болела спина).

Вскоре он написал проект перестройки изолятора и торжественно вручил бумагу начальнику «Кремлевского централа». В числе прочего придумал, как оборудовать камеры душем (ничего из его разработок так и не было использовано). По ночам он помогал писать кандидатскую сокамернику. Но это только малая часть всех приключений, которые с ним случались практически ежедневно.