Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Для узкого руководства гораздо большее значение имела первая составляющая постановления, денежная реформа. Она на редкость честно, открыто объяснялась необходимостью ради стабилизации, оздоровления финансовой системы страны — ключа к решению всех экономических задач, резко, существенно сократить денежную массу. И ту ее часть, которая появилась из-за инфляционных по сути, неоднократных выпусков за годы войны большого количества денег. И возникшую по вине Германии, печатавшей наряду с явными суррогатами — оккупационными бонами, еще и фальшивые советские червонцы. Именно потому обмен денег проводили двояко. Наличный новый рубль приравнивался к 10 старым, дореформенным. Безналичные, «трудовые сбережения», находившиеся на счетах в сберкассах, по более льготному курсу. При вкладах до 3 тысяч один к одному, от 4 до 10 тысяч — два к трем; свыше 10 тысяч — один к трем. Такой дифференцированный подход фактически не затрагивал интересы подавляющей, весьма бедной части населения. Наносил ощутимый ущерб только обеспеченным, составлявшим явное меньшинство, но главным образом различного рода спекулянтам и деятелям теневой торговли, нажившимся в годы войны.

Проводя реформу, узкое руководство не забыло и о необходимости вписать себя в новую систему. Еще 9 декабря установило «денежные оклады» для лиц, занимающих высшие государственные и партийные посты. Председателю СМ СССР, то есть Сталину — 10 тысяч рублей (примерно двенадцать средних зарплат), заместителям председателя СМ СССР — 8 тысяч; председателю ПВС СССР, Швернику — 10 тысяч; секретарям ЦК ВКП(б) — 8 тысяч[605]. Кроме того, уже после ликвидации карточной системы, 29 декабря обязало «министерство государственной безопасности (т. Абакумов) прекратить с 1 января 1948-го года продажу промышленных товаров через закрытую сеть для членов и кандидатов в члены политбюро, секретарей ЦК ВКП(б) и других ответственных работников, снабжаемых через министерство государственной безопасности»[606].

Еще одной мерой, но более конкретной, нежели 20-летний план, призванной вывести экономику из кризисного состояния, но в столь же отдаленном будущем, стало также совместное постановление СМ СССР и ЦК ВКП(б) — «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрении травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». Документ, утвержденный ПБ более года спустя, 22 октября 1948 года, и подготовленный отнюдь не Госпланом, как можно было того ожидать, а сельскохозяйственными министерствами, их научно-исследовательскими институтами и Всесоюзной академией сельскохозяйственных наук под общей курацией Г. М. Маленкова, отвечавшего тогда за данную отрасль. Постановление, с момента публикации в газетах и журналах мягко говоря услужливо названных пропагандой «сталинским планом преобразования природа». Осуществление намеченного в нем должно было устранить (и устранило в значительной степени) постоянную угрозу для Поволжья, Северного Кавказа и Южной Украины неожиданной, непредсказуемой и безжалостной засухи. И хотя выращивание лесов являлось делом нескольких десятилетий, оно все же вселило в колхозников, рабочих совхозов значительной территории страны уверенность в возможность собирать, пусть пока в будущем, то, что было ими выращено. Ну а будет ли урожай высоким, действительно зависело только от труда крестьян, от применения ими агротехники. Вместе с тем это постановление оказалось единственной, правда, запоздалой практической мерой, предложенной государством и партией для подъема сельского хозяйства. Ведь проведенный в феврале 1947 года Пленум ЦК так и не смог предложить ничего конкретного…

Между тем Н. А. Вознесенский, которому как главе Госплана СССР и зампреду СМ СССР предстояло 15 января 1948 года представить на рассмотрение узкого руководства проект 20-летнего плана, не торопился с выполнением задания. Поступил, как оказалось, правильно, ибо в установленный срок никто так и не вспомнил ни о намеченном съезде, ни о новой программе партии. Жданов, более других заинтересованный в официальной фиксации новых идеологических ориентиров, продолжал болеть. Другие же члены узкого руководства вспоминать о том не пожелали. Пятимесячной временной паузой Николай Алексеевич распорядился довольно своеобразно. Потратил ее на откровенную фальсификацию буквально вчерашнего прошлого. На создание «теоретического» труда «Военная экономика СССР в период Отечественной войны». Книги небольшой по объему — всего в 12 авторских листов, но весьма примечательной по замыслу и его решению. Призванной подготовить жителей страны к принятию серьезнейших изменений в высшем руководстве, а вместе с тем и подкрепить те самые положения, которые уже легли в основу незадолго перед тем вышедшего второго варианта «Краткой биографии» Сталина.