Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Примечателен установочный, как его должны были воспринимать все, доклад Маленкова не только этим. Содержал он и иные новые принципиальные положения. Георгий Максимилианович констатировал, что главная цель — обеспечение национальной безопасности СССР — достигнута: «Никогда на протяжении всей своей истории наша родина не была окружена столь дружественными нашему государству соседними странами». По-новому сформулировал Маленков и дальнейшие планы СССР во внешней политике: «Советское правительство отстаивает на протяжении всего послевоенного периода программу, осуществление которой послужит серьезному укреплению мира и международной безопасности. Эта программа включает сотрудничество великих держав, сокращение вооружений и безусловное запрещение атомного оружия. Эта программа предусматривает точное выполнение потсдамских решений по германскому вопросу, мирное урегулирование с Японией, расширение торгово-экономических связей между странами». Тем самым, помимо прочего всего шестью словами — «точное выполнение потсдамских решений по германскому вопросу», скорее всего не замеченных Сталиным, перечеркнул утверждение последнего, что с созданием ГДР проблема Германии закрыта.

Разумеется, Маленков остановился и на внутриполитических вопросах, посвятив им, правда, всего один из трех разделов. Но и в них остался самим собой. Отметил успешное выполнение послевоенного пятилетнего плана, положительные якобы сдвиги в строительстве, в сельском хозяйстве, рост промышленного производства. Однако завершил мажорное описание сделанного прямо обратным. Недвусмысленным намеком на то, что все далеко не так благополучно по вине руководящих, как это можно было понять из контекста, кадров. Заметил:

«Людям свойственно преувеличивать. И в нашей среде есть товарищи, страдающие этим пороком. Эти люди, если начинают чем-либо восторгаться, то обязательно делают это захлебываясь. Они не могут правильно оценивать успехи и в то же время подмечать недостатки для того, чтобы их устранить. Между тем наши успехи, размах нашего движения вперед в огромной мере зависят от того, насколько решительно мы ведем борьбу с недостатками в нашей работе… Не пора ли для пользы дела признать, что такие плодовитые на ошибки, незадачливые руководители являются тормозом для нашего движения вперед… Партия добилась успехов потому, между прочим, что она умело проводила в своей работе метод критики и самокритики, исправляла ошибки и на этом воспитывала кадры»[698].

Примечательным для доклада стало и еще одно. Маленков, мимоходом упомянув состоявшийся в Будапеште процесс над Ласло Райком, обвиненном в «троцкизме» и «связях с американской разведкой», приоткрыл завесу над тем, что должно было произойти в самом скором времени. На третьем и последнем совещании Информбюро, послужившим для окончательного размежевания не только в Германии — с США, Великобританией и Францией, но и внутри Восточного блока — полного и бесповоротного отторжения от него Югославии.

Решение Сталина отлучить Югославию от мирового коммунистического движения стало наглядно конкретизироваться еще в январе 1949 года, когда ее представителей не пригласили в Москву для создания СЭВа. С тех пор отношения между двумя странами не только не улучшались, но лишь ухудшались. Ноты, которые Советский Союз на редкость часто направлял Белграду, демонстрировали все возраставшую степень негативной оценки руководства этой балканской страны. 11 февраля еще довольно «мягкую» — «правительство Югославии заняло враждебную позицию в отношении СССР и стран народной демократии». А три с половиной месяца спустя, 31 мая, уже весьма жесткую — в Югославии существует «антикоммунистический и антидемократический террористический режим», который ведет борьбу с Советским Союзом, превратил свою «печать в рупор разнузданной антисоветской агитации, ведомой фашистскими агентами империализма». 11 августа — югославское правительство «перебежало из лагеря социализма и демократии в лагерь иностранного капитализма и реакции». 18 августа — «Во всей Югославии царят гестаповские методы управления, коммунистическая партия Югославии превращена в отделение политической полиции, подчиненной шефу полиции Ранковичу». 29 сентября, мотивируя денонсацию Москвой советско-югославского договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве от 11 апреля 1945 года — процесс над Ласло Райком установил, что «югославское правительство уже длительное время ведет глубоко враждебную подрывную деятельность против Советского Союза»[699].

25 октября из Москвы был выслан югославский посол, а 6 ноября Маленков — первым — огласил ставшее сразу же сакраментальным суровое обвинение: «националистическая, фашистская клика Тито-Ранковича до конца разоблачена как шпионская агентура империализма»[700]. На десять дней предвосхитил известное ему, несомненно, содержание проекта резолюции третьего совещания Информбюро, которое должно было открыться под Будапештом 16 ноября.