Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

В первых числах июля в ЦК поступила — несомненно, не без активного содействия административного отдела или отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов, то есть при обязательной поддержке со стороны Маленкова, записка одного из рядовых сотрудников МГБ — подполковника, старшего следователя М. Л. Рюмина. В ней Абакумов обвинялся во многих грехах. В странной, по мнению автора записки, смерти — до завершения следствия арестованного в середине ноября 1950 года Я. Г. Этингера. Кардиолога, заведующего кафедрой 2-го московского медицинского института, консультанта Лечсанупра Кремля и фактически врача семьи Берии, уже «признавшегося» в причастности к смерти А. С. Щербакова. В вину министру госбезопасности ставилось непредставление в ЦК сведений о «деле» Этингера, а также о ходе следствия еще по двум «делам»: попытке бегства в ФРГ генерального директора акционерного общества «Висмут», занимавшегося добычей урановой руды в ГДР, а также террористической группы еврейской националистической молодежи, «раскрытой» в Москве.

4 июля ПБ поручило «комиссии в составе тт. Маленкова (председатель), Берия, Шкирятова и Игнатьева проверить факты, изложенные в заявлении Рюмина, и доложить о результатах Политбюро ЦК ВКП(б)» в течение трех-четырех дней. Комиссии этого времени хватило с избытком и уже через два дня ПБ приняло постановление «О неблагополучном положении в МГБ СССР», Месяцем позже, 9 августа, Абакумова сняли, утвердив вместо него в должности министра С. Д. Игнатьева, члена следственной комиссии как заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов[743].

С этого момента Маленков и Берия пытались извлечь максимальную для себя выгоду из возникшей ситуации. Используя созданную ими же необходимость полной смены руководства МГБ — второй пункт постановления от 9 августа, потребовавший от Игнатьева «внести на рассмотрение ЦК предложение о новом первом заместителе и других заместителях министра госбезопасности», они стремились провести на эти должности своих людей. Добиться тем если не явного преимущества, то хотя бы подобия равновесия.

Закулисный торг, если он был, длился более двух недель. Только 26 августа удалось найти компромисс. К министру — партфункционеру первыми заместителями утвердили двух профессионалов — С. И. Огольцова и С. А. Гоглгидзе. Заместителем по кадрам традиционно стал партработник, А. А. Епишев, перед тем работавший первым секретарем Одесского обкома и инспектором ЦК ВКП(б). Должности же просто заместителей министра поделили, но далеко не поровну. Четыре отдали профессионалам, Е. П. Питовранову, Н. П. Стаханову, П. Н. Мироненко, П. П. Кондакову. Две — «людям со стороны», инспектору ЦК ВКП(б) С. Р. Савченко и заместителю управляющего делами СМ СССР С. В. Евстафьеву.

На том борьба за контроль над МГБ с помощью кадровых перестановок не завершилась. 19 октября особо отличившегося Рюмина назначили заместителем министра и начальником следственной части по особо важным делам. Затем, через две недели, первым замминистра назначили Савченко, заменив им Гоглидзе, внезапно отправленного на периферию, в Узбекистан. Зато другого старого соратника Берии, Л. Ф. Цанаву, перевели из Минска и утвердили начальником Второго главного (контрразведывательного) управления. И почти сразу же заместителем к нему назначили О. М. Грибанова[744].

Так и не утихнувшая, хотя и скрытная, борьба за лидерство в триумвирате и слишком несхожие взгляды его членов на кардинальную проблему — какой же курс, жесткий или мягкий, следует проводить, привели к неизбежному. Сделали как внутреннюю, так и внешнюю политику страны непредсказуемой, резко колеблющейся между двумя крайними точками.

Летним попыткам Кремля достичь примирения с Западом, закреплению обозначившегося было успеха, не хватило решимости обеих конфликтующих сторон. Обоюдного желания довести начатое дело до завершения, твердого стремления к разрядке. США, его союзники не использовали в полной мере предоставившийся им шанс для прекращения Корейской войны. Ослабев, потеряв изначальный накал, бои все же не утихали. Хоть и вяло, но продолжались — вдоль 38-й параллели. Усугубилось положение в регионе еще и подписанием 8 сентября 1951 года в Сан-Франциско сепаратного мирного договора с Японией. Только США, Великобританией, Францией, их союзниками при демонстративном игнорировании интересов и прав СССР, Китая. Разумеется, такое поведение было расценено в Москве как открытый вызов.