Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Еще в первой половине марта Маленков, настояв на ликвидации отраслевых бюро при Совмине, сумел разделить контроль над ВПК между «ястребом» Берия и «голубями» Первухиным, Сабуровым, Малышевым, а также пока не игравшем самостоятельной роли Д. Ф. Устиновым. Следующим шагом на пути перехода к конверсии стало постановление Совета Министров СССР «О расширении прав министров СССР», принятое 11 апреля. С необходимостью его подготовки члены узкого руководства согласились на мартовском пленуме скорее всего потому, что полагали — оно распространится и на них самих, и на возглавляемые ими ведомства. Однако это постановление, ставшее как и многие ему подобные нормативные акты, закрытым, не подлежащим огласке, оказалось весьма ограниченным по применению. Наделило значительной самостоятельностью далеко не всех министров СССР, а только тех, кто непосредственно руководил промышленностью, строительством, транспортом. Иными словами, прежде всего Сабурова, Малышева, Первухина, Устинова, немногих иных. Именно их освобождало от необходимости согласовывать или утверждать значительный круг повседневных вопросов на самом высшем уровне: в президиуме Совета Министров, то есть у Берия, Молотова, Булганина, Кагановича; в ЦК — у Хрущева через соответствующие отделы, занимавшиеся не только кадрами, но и контролем за выполнением предприятиями производственных планов.

Постановление от 11 апреля предоставило министрам СССР право: 1. утверждать структуру и штаты административно-управленческого аппарата как самих министерств, так и подведомственных предприятий и строек; 2. изменять ставки зарплаты и тарифные сетки, вводить в необходимых случаях прогрессивную или повременно-премиальную системы оплаты труда, переводить предприятия в более высокую по оплате группу; 3. утверждать или изменять проектные задания, сметно-финансовые расчеты, капиталовложения по отдельным стройкам, годовые планы ввода в действие или ремонта оборудования; 4. перераспределять между предприятиями свободные оборотные средства или их излишки, изменять годовые ассигнования, переводить кредиты из статьи в статью; 5. изменять номенклатуру продукции.

И все же, если бы постановление ограничивалось только такими вопросами, оно ни в малейшей степени не изменило бы обветшалую, давно изжившую себя систему управления народным хозяйством. Ту систему, которая сложилась в годы первой пятилетки и поначалу годилась для руководства отраслями, имевшими по два-три завода или комбината, пять-шесть строек. Сохранись без каких-либо изменений самое существенное — решение всех без исключения вопросов не там, где они возникали, а только в центре, в Москве, хотя и на относительно более низком уровне, постановление на деле реанимировало бы консервативно-бюрократический механизм, приобретавший все более деструктивный характер. Более того, усилило бы и без того полную зависимость предприятий от далеко не бесспорных знаний, опыта полутора десятка министров. Усугубило бы порочный стиль руководства, вот уже четверть века сводившийся к одному: «План любой ценой! И непременно досрочно!»

К счастью, так не произошло. Постановление от 11 апреля содержало и такие пункты, которые наделяли некоторыми правами и директорский корпус. Разрешали ему то, что прежде не просто запрещалось, а преследовалось в уголовном порядке: продавать, покупать или безвозмездно передавать, получать излишки нефондированных материалов, демонтированное оборудование, сами фонды[809]. Даже такое, казалось незначительное, послабление, как вскоре показала жизнь, развязало хозяйственникам руки, должно было рано или поздно подорвать основы старой управленческой системы. Вселяло надежду, что на этом реформы не ограничатся. Завершатся тогда, когда основой государственной экономической структуры станут не министерства и главки, а предприятия либо тресты.

Подтверждением таких оптимистических прогнозов выглядела и начавшаяся в мае новая перестройка всего два месяца назад реорганизованных министерств. На этот раз требовалось упростить организацию их центральных аппаратов и весьма значительно сократить штаты — от 12 % в Минфине до 41 % в мингосконтроле[810]. Свидетельством кардинальных перемен стали и реформы в республиках. Еще в конце марта укрупнение министерств началось в Азербайджане. С 4 мая оно распространилось на Казахстан, РСФСР, Украину, Киргизию, Латвию, а завершилось к середине июня.

Одновременно, с 22 апреля по 28 мая, в небольших по территории Эстонии, Латвии, Литве, Грузии, Татарии и Башкирии ликвидировали областное деление, введенное два года назад.