Тайны летней ночи

Аннабел подняла глаза и увидела стоявшего над ней лорда Ходжема. Поспешно сев, она постаралась отодвинуться как можно дальше. Так все это наяву! И лорд Хеджем — не воображаемая, а слишком реальная фигура. Онемев от изумления, она сжалась, когда тяжелая рука потеребила кружевную отделку ее корсажа.

— Я слышал о вашей болезни, — начал Ходжем, оглядывая облокотившуюся на подушки девушку. — Очень жаль, что вам пришлось столько перенести. Но похоже, все обошлось. Вы… — он помедлил и облизнул толстые губы, — изысканны, как всегда, хотя, возможно, несколько бледны…

— Как… как вы нашли меня, здесь? — спросила Аннабел. — Это личный салон Марсденов. Никто не давал вам разрешения…

— Я заставил горничную сказать мне, где вы, — самодовольно пояснил Ходжем.

— Убирайтесь, — отрезала Аннабел. — Или я закричу и позову на помощь!

Ходжем презрительно фыркнул:

— Вы не можете позволить себе скандала, дорогая! Ваш интерес к лорду Кендаллу очевиден всем и каждому. И мы оба знаем, что любой намек на бесчестье, связанный с вашим именем, полностью уничтожит все шансы на пристойный брак.

Девушка молчала. Ходжем широко улыбнулся, обнажив желтые кривые зубы.

— Вот так лучше. Моя бедная красавица Аннабел… я знаю, что вернет румянец на эти беленькие щечки.

Сунув руку в карман фрака, он вытащил большую золотую монету и призывно помахал перед ее глазами.

— Маленький сувенир, чтобы выразить всю меру сочувствия вашим испытаниям.

Аннабел негодующе зашипела, но Ходжем наклонился совсем близко, пытаясь сунуть монету ей за корсаж. Она отбила его руку скованным, неловким движением, и хотя все еще была слаба, монета все же вылетела из его пальцев и с глухим стуком упала на ковер.

— Отставьте меня в покое! — сердито крикнула она.

— Наглая сучка! Нечего делать вид, будто ты лучше своей мамаши!

— Грязная свинья…

Проклиная свою немощь, Аннабел принялась безуспешно отбиваться, хотя ее трясло от ужаса.

— Нет, — повторяла она сквозь стиснутые зубы, закрывая лицо руками. — Нет…

Но он уже успел сжать ее запястья, окончательно лишив возможности сопротивляться.

Стук двери заставил его поспешно выпрямиться. Дрожавшая крупной дрожью Аннабел подняла голову и увидела стоявшую на пороге мать с подносом в руках. Филиппа оцепенела от изумления и слегка наклонила поднос. Вилка и нож полетели на пол. Филиппа резко тряхнула головой, словно не в силах поверить, что Ходжем способен на такое.

— Ты посмел приблизиться к моей дочери… — выдавила она и, побагровев от ярости, почти бросила поднос на ближайший столик, после чего выговорила с леденящей яростью: — Моя дочь больна, милорд. Я не позволю подвергать опасности ее здоровье. Вы немедленно пойдете со мной, и мы все обсудим где-нибудь в другом месте.

— Обсуждение — вовсе не то, чего я хочу, — заявил Ходжем.

Аннабел молча наблюдала почти молниеносную смену эмоций на лице матери: омерзение, неприязнь, ненависть, страх и, наконец, обреченность.

— В таком случае немедленно отойдите от моей дочери, — холодно бросила она.

— Нет, — хрипло запротестовала Аннабел, сообразив, что Филиппа намерена куда-то уйти с ним. — Мама, останься со мной.

— Все будет хорошо, — пробормотала Филиппа, глядя не на нее, а на красную физиономию Ходжема. — Я принесла тебе ленч, дорогая. Попытайся поесть…

— Нет.

Не веря глазам, впавшая в отчаяние, Аннабел молча наблюдала, как мать спокойно направляется к выходу. Ходжем последовал за ней.

— Мама, не ходи с ним! — прошептала она.

Но Филиппа будто не слышала.

Аннабел так и не узнала, сколько времени тупо смотрела на дверь. О еде не могло быть и речи… От запаха овощного бульона, распространявшегося в воздухе, к горлу снова подступила тошнота. Она гадала и никак не могла сообразить, как началась эта адская связь. Изнасиловал ли Ходжем мать, или все происходило по взаимному согласию? Ах, разве это сейчас важно? Главное, чем все закончится! Ходжем — настоящее чудовище, а бедная Филиппа пыталась не дать ему погубить их семью.

Измученная и несчастная, пытающаяся не думать о том, что в этот момент происходит между матерью и Ходжемом, Аннабел села, спустила ноги на пол и поморщилась от боли в протестующих мышцах. Голова раскалывалась, комната кружилась перед глазами, и больше всего хотелось оказаться в спальне. Шаркая ногами, как старушка, она добралась до сонетки и потянула за шнур. Прошла, казалось, целая вечность, но никто не появлялся. Должно быть, когда гости разъехались, челяди тоже дали выходной, а у оставшихся горничных было слишком много дел.

Рассеянно приглаживая обвисшие пряди волос, Аннабел пыталась придумать, что теперь делать. Ноги, хоть и дрожат, все же кое-как двигаются. Утром мать помогла ей пройти два коридора от комнаты до салона Марсденов. Теперь, однако, она была вполне уверена, что сама сможет проделать короткое путешествие.