Тайны Лубянки

«Я присутствовала, когда секретарь Коллегии ОГПУ А. Ша-нин⁵, приехав к нам на дачу, имел разговор с Вячеславом Рудольфовичем, – вспоминала в своих мемуарах жена возглавившего ОГПУ в 1926 году Вячеслава Менжинского. – Менжинский сказал ему, что ряды работников ОГПУ редеют, так как ими пополняются руководящие кадры промышленности, транспорта и т. д., а принимать в ОГПУ просто с улицы нельзя. Надо создать школу по подготовке работников ОГПУ, набирать рабочих по командировкам с заводов. Вячеслав Рудольфович дал задание Шанину подготовить этот вопрос».

Итогом этого дачного инструктажа (а в последние годы жизни Менжинский был столь плох, что не мог даже встать с дивана и председательствовал в горизонтальном положении) стал приказ о создании Центральной школы ОГПУ. Менжинский подписал его в мае 1930 года.

Отныне в стране появилась главная кузница чекистских кадров. Все существовавшие до этого порознь школы и курсы вливались в ее состав. В штаты Центральной школы вместе со своими сослуживцами попал и Василий Агапкин.

К тому моменту он уже семь лет дирижировал оркестром Транспортной школы ОГПУ. Дирижировал, надо сказать, весьма успешно.

«Как руководитель оркестра в художественном отношении очень хорош» – эта фраза из года в год повторяется во всех агап-кинских аттестациях.

К десятилетию ОГПУ его даже наградили серебряным портсигаром. «За беспощадную борьбу с контрреволюцией» – было выгравировано на нем. Такой награды удостаивались лишь самые заслуженные чекисты.

История не донесла до нас, существовали ли оркестры, подобные агапкинскому, и в других чекистских школах. В архивах на сей счет никаких сведений нет.

Очень похоже, что музкоманда Транспортной школы ОГПУ была единственной во всей системе госбезопасности. А коли так – Василия Агапкина смело можно назвать основателем оркестрового лубянского дела. Основателем и уж точно долгожителем.

В органы он был зачислен еще при Дзержинском: в войска ВЧК. Увольнялся уже из КГБ.

Впрочем, до отставки еще далеко: целая четверть века. Пока же Агапкин только принимает новое назначение: капельмейстер Центральной школы ОГПУ. На этом месте ему предстоит сформировать самое необычное и самое громкое лубянское подразделение. Громкое – в прямом смысле слова…

Не правы те, кто думает, будто военные музыканты нужны только для парадов и смотров. Этакая дань воинской традиции: красивая, но совершенно бесполезная, вроде крученого аксельбанта.

Вся история русской армии неразрывно связана с военными оркестрами: и бравурно-победная, и минорно-трагическая.

Ученые выяснили, что первые военные музыканты появились на Руси еще задолго до принятия христианства. Конечно, об оркестрах никто тогда и слыхом не слыхивал, но ни одна славянская дружина не обходилась без турьих рогов.

Упоминания о ратных трубачах и барабанщиках мы находим и во многих древнерусских летописях. В том числе и в «Слове о полку Игореве».

Настоящий расцвет военно-оркестрового дела пришелся на Петровскую эпоху. По указу императора в каждом полку велено было иметь свой оркестр, причем музыкантам предписывалось еще и готовить солдатских детей – свою смену.

«Музыка в бою нужна и полезна, – писал Суворов. – Музыка удваивает, утраивает армию. С распущенными знаменами и громогласной музыкой взял я Измаил».

Менялась тактика и стратегия. С каждым новым столетием люди учились убивать друг друга все более изощренно. На смену пращам приходили мортиры, на смену мортирам – ракетная артиллерия, и только в одной области ничего нового придумать человечество не сумело. Лучше оркестра ничто не может поднять воинский дух, воодушевить, придать солдатам силы.

Вспоминаю рассказ генерала КГБ Леонида Иванова⁶. Во время войны он служил уполномоченным военной контрразведки. В мае 1942-го под Керчью его батальон попал в котел.

– Поднялась дикая паника. Все устремились к Керченскому проливу – там было единственное спасение. А фашист прижимает: идет на нас, его уже видно. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет выбрасывает. Я и сам, грешным делом, решил, что пришла моя смерть. В плен попадать нам было нельзя. Нашел валун поприземистей, присел. Достал уже пистолет… И вдруг – какой-то моряк. Видно, выпивши. «Братцы! – орет. – Отгоним гадов!» Никто бы на это и внимание не обратил, но откуда-то, точно в сказке, зазвучал «Интернационал». Это прямо под огнем играл военный духовой оркестр.

Откуда только силы взялись? Но люди подняли головы. Здоровые, раненые – бросились в атаку, и отбросили немцев на 5–6 километров. Выходит, своей жизнью я обязан этим музыкантам…

Да разве один только Иванов?