ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ

Наверное, многие, прочитавшие о тех поистине титанических усилиях, которые прикладывал Кеннеди к тому, чтобы советско-американская экспедиция на Луну стала явью, невольно задают вопрос: а что было бы, останься «Джей Эф Кей» жив? Смог бы он убедить несговорчивый Кремль, никак не способный решить, что ему более выгодно — соперничать или сотрудничать с американцами в космосе, а также собственный конгресс, недопонимающий стремления президента к партнерству с русскими, и скептически смотрящее на взаимодействие с советскими специалистами НАСА в необходимости подобного предприятия? Трудно сказать. История не признает сослагательного наклонения. Но есть несколько косвенных свидетельств того, что Кеннеди и дальше продолжал бы попытки в том же направлении. Вспомним, что совместный полет на Луну был для него не самоцелью, но средством оздоровления отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами. А эту задачу в области внешней политики он считал одной из первостепенных. Дадим слово бывшему послу СССР в США Анатолию Добрынину, рассказавшему о своей встрече с вдовой президента Жаклин Кеннеди в день прощания с главой Белого дома.

«Иностранные делегации по очереди проходили мимо стоявшей в зале супруги покойного президента и выражали свое соболезнование. Она, как правило, молча, кивком головы выражала свою благодарность. Но когда подошли мы с Микояном и передали глубокие соболезнования от Хрущева и его супруги, Жаклин Кеннеди со слезами на глазах сказала: «Утром в тот день, когда убили мужа, он неожиданно сказал мне в гостинице до завтрака, что. надо сделать все, чтобы наладить добрые отношения с Россией. Я не знаю, чем были вызваны эти слова именно в тот момент, но они прозвучали как результат какого-то глубокого раздумья. Я уверена, что премьер Хрущев и мой муж могли бы достичь успеха в поисках мира, а они к этому действительно стремились…»[388]

…На следующий день Томпсон[389] передал Добрынину конверт, «в котором было трогательное личное письмо Жаклин Кеннеди Хрущеву».

Письмо было написано от руки.

«…В одну из последних ночей, которую я проведу в Белом доме, в одном из последних писем, которые я напишу на бланках Белого дома, мне хотелось бы написать Вам это послание. Я посылаю его только потому, что я знаю, как сильно мой муж заботился о мире и какое место в этой заботе занимали в его мыслях отношения между Вами и им… Вы и он были противниками, но вы также были союзниками в решимости не допустить, чтобы мир был взорван. Вы уважали друг друга и вы могли иметь дело друг с другом…»[390].

Мнение бывшей первой леди о том, что Хрущев и Кеннеди могли бы достичь успеха в поисках мира и могли иметь друг с другом дело, перекликается с мнением Добрынина. Он полагает, что «…дело шло к известному улучшению отношений, особенно если бы состоялась новая встреча в верхах на высшем уровне в 1964 г. Хрущев, как и Кеннеди, надеялся на эту встречу, но он, как и президент, не хотел повторения неудачной встречи в Вене в 1961 году. Для его репутации как государственного деятеля такой исход был бы неприемлем. Он должен был продемонстрировать определенный успех на второй встрече, учитывая общественное мнение в СССР[391].