Тайны лунной гонки

«Ученые многих стран в настоящее время предпринимают усилия, направленные на вывод объектов в открытый космос, а также на путешествия в отдаленные области за пределами земной атмосферы. Диапазон соответствующих программ обозначается различными терминами, включающими в себя «околоземные спутники», «межконтинентальные ракеты», «дальнобойные непилотируемые вооружения» и «космические платформы». Никто не может с точностью предсказать, что получится из проникновения человека в эту новую сферу. Однако совершенно очевидно: если мы хотим, чтобы это познание неведомого стало благом, а не проклятием, то должны сделать усилия всех стран, предпринимаемые в данном направлении, объектом надежного контроля над вооружениями. В качестве первого шага, направленного на обеспечение того, чтобы всякая деятельность в космическом пространстве преследовала исключительно мирные и научные цели, Соединенные Штаты предлагают проводить испытания подобных объектов с участием разных стран и поставить данные испытания под международную инспекцию. В этом, как и в остальных вопросах, США выражают готовность участвовать в разумно сбалансированной, надежной системе контроля»[119].

Реакция СССР на предложение США

В марте 1958 г. в ответ на вышеприведенный меморандум, как и на более ранние предложения Соединенных Штатов об установлении международного контроля над космической деятельностью, Советский Союз предложил включить в повестку дня грядущей 13 сессии Генеральной ассамблеи ООН следующий пункт: «Запрещение использования космического пространства в военных целях, ликвидация иностранных военных баз на территориях других стран и международное сотрудничество в изучении космического пространства». В приложенном меморандуме, поясняющем данное предложение, советское правительство представило отказ от ядерного оружия и ликвидацию иностранных военных баз в качестве ключевых предпосылок обеспечения безопасности всех государств планеты, а также использования достижений науки на благо международного сообщества[120].

Причина, по которой Кремль настаивал на ликвидации военных баз в непосредственной близости от СССР, коренилась в различном восприятии опасности Советским Союзом и Соединенными Штатами. СССР и его предшественница — царская Россия, не имея естественных преград вдоль границ в виде океанов, морей или гор, неоднократно становились объектом агрессии с территорий сопредельных государств. Это выработало у правителей страны своеобразный подход к обеспечению ее безопасности: главное, чтобы потенциальные противники находились как можно дальше от границ России/СССР. Заметим попутно, что у американской политической элиты наблюдается иной подход к оценке возможной угрозы Соединенным Штатам. Будучи отгороженной от остального мира двумя океанами и имея у своих континентальных границ соседей, которые не могли и не могут представлять для нее опасность ни сами по себе, ни как плацдарм для агрессии, Америка с подозрением относится лишь к тем странам, которые не разделяют ее демократические принципы[121]. В основе этого лежит достаточно распространенное на Западе убеждение, будто государства, где правит демократия, по своей природе не могут быть агрессивными.

В свете разницы между восприятием опасности Советским Союзом и Соединенными Штатами становится понятно, что невозможность для СССР создать угрозу для США, аналогичную той, какую США после начала холодной войны создали у границ СССР, разместив там свои военные базы, создавала немалый дискомфорт для Кремля.

Позиция Эйзенхауэра по вопросу предотвращения милитаризации космического пространства была ясно выражена в его письме председателю Совета Министров (предсовмину) СССР Николаю Александровичу Булганину[122] от 15 февраля 1958 г., в котором он назвал «страшной опасностью» возможность милитаризации космоса.