Тайны лунной гонки

В своем послании Кеннеди намекнул на возможность будущего сотрудничества СССР и США в области «пилотируемого и беспилотного исследования космоса», в частности изучения лунной поверхности автоматическими средствами. Не исключил он даже «взаимное определение шагов, которые необходимо предпринять в развитии всестороннего научного исследования Марса и Венеры, включая рассмотрение возможного использования пилотируемых полетов в осуществлении подобных программ». Наконец, президент вновь подчеркнул, что рассматривает сотрудничество в космосе в первую очередь как взаимодействие между Советским Союзом и Соединенными Штатами: «По мере достижения соглашений между нами по каким-либо элементам этих или подобных им программ, предлагаю информировать об этом Комитет ООН по использованию космического пространства в мирных целях». Как видно, глава Белого дома предложил лишь post factum ставить ООН в известность о советско-американской космической деятельности, не более того[229].

Хрущев проявляет гибкость

Никита Сергеевич ответил Кеннеди почти через две недели после того, как получил от него письмо. Глава Кремля согласился практически со всеми предложениями американского президента о возможных сферах сотрудничества в космосе, включая спутники связи, метеорологические ИСЗ, составление карты магнитного поля Земли, а также космическую биологию и медицину. Хрущев отверг только возможность взаимодействия в использовании НИПов. Согласиться на такое даже на взаимной основе было, по мнению Никиты Сергеевича, все равно, что узаконить доступ «американских шпионов» к секретной информации о размещении и характере перемещения в космосе советской орбитальной группировки.

Благосклонно отреагировав на письмо президента, Хрущев не был бы Хрущевым, если бы не попытался представить дело так, будто от него, а не от Кеннеди исходила инициатива о советско-американском партнерстве, и американский президент лишь внял совету своего мудрого советского коллеги: «Ознакомившись с Вашим посланием от 7 марта сего года, я с удовлетворением отмечаю, что мое письмо к Вам от 21 февраля, содержащее предложение об объединении двух наших стран в покорении космоса, нашло должное понимание со стороны правительства Соединенных Штатов».

В подтверждение своих слов Никита Сергеевич сослался на предложения о сотрудничестве в космосе, с которыми советское правительство обращалось в марте 1958 г., в апреле 1961 г. и в феврале 1962 г. к международному сообществу и прежде всего — к США. Но Хрущев «забыл», что все предложения, за исключением февральского, были прочно увязаны с разоружением и ликвидацией иностранных военных баз. Теперь глава Кремля признался Кеннеди, что по прочтении его письма понял: «Направление Ваших мыслей, в сущности, не отличается от того, в котором и мы рассматриваем практические шаги в области подобного сотрудничества». Видимо, стремясь подтвердить серьезность отношения к возможному космическому партнерству с Америкой, Хрущев прямо спросил президента: «С чего начнем?». Список вероятных совместных проектов, предложенных Кеннеди, глава Кремля дополнил двумя, включая «помощь в поиске и спасении космических кораблей, спутников и капсул, совершивших аварийную посадку», в особенности когда это «связано со спасением жизней космонавтов — этих отважных исследователей дальних уголков Вселенной». Второй проект «от Хрущёва» состоял в «решении важных юридических проблем, поставленных космической эрой перед самой жизнью». К числу такого рода проблем Никита Сергеевич отнес ситуацию, когда кто-то (читай — США) создает «препятствия для исследования и изучения космоса, осуществляемых в мирных целях»[230].

Эти две новых сферы для потенциального партнерства, добавленные к перечню предложенных Белым домом, были отнюдь не проявлениям душевного порыва Хрущева, наконец-то оценившего «открытость и дружественность» американского президента. Никита Сергеевич преследовал вполне конкретные цели, связанные, прежде всего, с обеспечением национальной безопасности СССР. В начале 1960-х гг. спутники-шпионы США стали доставлять все большую головную боль политическому и военному руководству Советского Союза. Их растущее количество было напрямую связано с новой стратегической доктриной Кеннеди, получившей название «за исключением городов» («no-cities»). Суть доктрины в нанесении ударов по избранным целям, по возможности исключая неоправданные жертвы среди мирного населения, сосредоточенного в основном в городах. Напомним, что до этого вооруженные силы США руководствовались выдвинутой Эйзенхауэром доктриной «массированного возмездия». Разумеется, новую стратегию Кеннеди было невозможно претворить в жизнь без составления детальных карт СССР, с указанием точного местонахождения ракетных частей, баз подводных лодок, аэродромов, подразделений ПВО и т. д. И к сентябрю 1961 г. при помощи спутников-шпионов задача эта была в целом решена[231].