Тайны магического следствия

— Потому, что это правда.

— Это слова. — Он бросил на меня тяжелый взгляд.

— У меня есть доказательства. Помните, я говорил вам про Ларсена?

— Повторяю: я понятия не имею, кто такой этот Ларсен. Я совершенно не понимаю, с какой стати вы его сюда приплетаете.

И все же он не ушел, а я продолжил:

— В тот день Ларсен был в доме Визиря. Он следил за Жасмин Корнблат — это ее обвинили потом в убийстве. Но она не убивала. Это сделали вы, господин Ахмараджи. Ларсен стал случайным свидетелем.

— Боже мой, какую чушь мне приходится слышать! — всплеснул руками арабиец. — Вы сами недавно сказали, что Ларсен мертв. А мертвецы, как вам известно, народ неразговорчивый.

— У Ларсена был при себе фотоаппарат, делающий мгновенные снимки. Он заснял вас на месте преступления. А потом стал шантажировать.

Ахмараджи хмыкнул.

— Что, вспомнили, как довели его до самоубийства? — сказал я. — Очень смешно, право слово! Думали, что это устранило угрозу? В ваши расчеты вкралась ошибка.

— Что вы несете! — воскликнул Ахмараджи.

— Правду и только правду. Я был последним, кто видел Ларсена живым. Думаю, вы читали газеты, там много писалось об этом. Перед смертью он успел все рассказать мне и сообщил, где находятся снимки. Теперь они здесь. — Я выразительно похлопал по внутреннему карману пиджака, в котором у меня действительно лежало несколько снимков — все, что осталось от богатой коллекции Десяти Дюймов. — Не знаю, сколько Ларсен запросил с вас. Лично мне нужно пятьдесят кусков. Это не такая уж большая сумма. Особенно если знать, что это поможет вам избежать электрического стула.

Второй секретарь посольства переглянулся с Джафаром. Тот вдруг выпрямился во весь рост. С его лица вдруг исчезла маска тупого быка-телохранителя. Теперь я видел в нем хищника — умного и жестокого.

Меня поразили эти изменения. Кажется, и с моими расчетами что-то не так.

Джафар процедил сквозь зубы:

— Он блефует. Нет у него никаких снимков. Да их и не было.

— А если не блефует? Прости, сагиб, я не успел произвести у него обыск, — повинился Ахмараджи.

Сагиб?! Второй секретарь назвал своего шофера и телохранителя господином! Кажется, я неправильно расставил акценты, когда думал о действиях этой парочки.

— Убей его! — тускло произнес Керим.

Он покрутил головой по сторонам. Парк по-прежнему пустовал.

— Все равно свидетелей нет. Когда его хватятся, мы будем уже далеко.

Я угрожающе выставил саквояж вперед.

— Только попробуй!

— Что, стукнешь меня своей сумочкой? — ехидно спросил Ахмараджи. — Взял бы тогда что-то поувесистей.

— Вы — идиоты! Это не просто саквояж. В него вмонтирован микрофон с передатчиком. Наш разговор слушает и записывает полиция. — Я засмеялся. — Не ожидал, что вы клюнете и попадетесь в такую простую ловушку!

Джафар побледнел.

— Задержи его, раб! — крикнул он Ахмараджи и рысью бросился к выходу из парка.

— Стой! — заорал я и кинулся за беглецом, однако Ахмараджи помешал мне, сбив с ног ловкой подсечкой.

Я кувыркнулся и улетел в кучу прелой травы.

— У меня нет оружия, но я убью тебя голыми руками, — пообещал арабиец.

Я оторвал голову от земли. Спина Джафара почти исчезла из виду.

— Тебе ни за что не догнать сагиба! — прошипел Ахмараджи.

— Его не выпустят из страны. Через час, максимум два — все порты, вокзалы и аэропорты будут перекрыты. На него объявят охоту и в итоге найдут. Не сегодня, так завтра… Вы не представляете себя всю мощь полицейской машины.

Арабиец хохотнул:

— Рик, ты круглый дурак! Это ты не знаешь, с кем связался.

— Знаю, — сказал я, поднимаясь. — Это ифрит. Сверхъестественное существо, джинн из сказок.

Кровь застучала в висках маленькими молоточками. Меня пошатнуло.

Я до хруста в пальцах сжал кулаки.

— И я догоню его, а потом убью!

— Не догонишь, — сплюнул Ахмараджи. — Я оторву тебе голову. Без башки далеко не убежишь.

Похоже, его учили восточным единоборствам. Он плавно перетек в боевую стойку и ударил ногой. У него была отличная растяжка, арабиец точно угодил бы ступней мне в височную долю, но я успел присесть, пусть это отдалось страшной болью в голове. Никогда бы не подумал, что резкие движения могут причинять столько муки.

Все же бокс — великая вещь. Мозг будто отключается, ты действуешь на одних рефлексах, выработанных годами тренировок. Кто-то скажет, что это выглядит не так эффектно, как восточное рукомашество. Ну и что? Зато эффективно.

Меня учили использовать любые промашки противников. Тренер вколачивал в меня эту мудрость, как в боксерскую грушу.

Корпус Ахмараджи открылся. И это стало его фатальной ошибкой. Я не мог упустить такую возможность. Мой кулак пошел снизу вверх, словно поршень двигателя, угодив под ребра арабийцу. Что-то хрустнуло, и это прозвучало торжественным маршем для меня и похоронным для Ахмараджи. Все, больше он не боец. Я сломал ему ребро, а то и два. Лучше бы два, конечно. Жаль, что мне эта сволочь требовалась живой, иначе…

— Рик!

Запыхавшийся Лэмси поспел к шапочному разбору. Вместе с ним был еще один из «электриков». Я отправил к ним пинком скрючившегося арабийца. Конец ботинка угодил прямо в копчик Ахмараджи. Тот завыл, как волк на луну.