— Вы обскуранты, потому что видя то, к чему привели ваши попытки вы и до сих пор держитесь за них, не желаете бросать этих губительных методов, преданные тщетной мечте построить на лукавстве и на хитрости золотое Царство Астреи.
Катастрофа России — явление слишком грандиозное, чтобы его обойти молчанием. Мы платим слишком дорого за наш опыт, чтобы не иметь права воспользоваться его результатами. Мало того, что Россия лежит на краю гибели, — и Европе грозит та же гибель, и в Европе растут волны негодования на тех, которые привели к гибели. И поэтому и там и здесь мы должны поставить в упор вопрос:
— В чем же дело? Где причина всех несчастий современного мира?
Я отвечаю на этот вопрос так:
— В России играла ведущую роль интеллигенция. Эта интеллигенция в продолжении последних двухсот слишком лет связала свою судьбу идеологически преимущественно с масонством, с тем кругом идей, которая так ярко. выразительно, соблазнительно, систематично проповедовало это течение европейской мысли. И может быть нигде как в России роль масонства не оказалась столь губительной, столь страшной, потому что европейское общество не могло отдаться этим идеям с той честностью, страстностью, верой и горячностью неофита, с которой отдалась этому течению наша интеллигенция. Не можем мы забывать того, что наша интеллигенция —
Русская интеллигенция во вред себе, но из идеалистических, чистых побуждений, сделала масонство тоже чистым, в то время, как европейское масонство — грубо и полностью эгоистично, и занято только тем, что преследует свои национальные интересы. Ведущие слои Англии, Франции и Германии, намеренно питая масонство России, последовали свои собственные интересы, в то время, как Россия, веря их проповедям, преследовала цели общечеловеческие, цели Всемирной Правды.
Вот это одно и дает нам утешение в скорби, которую приходится испытывать, ниспровергая многое из того, чему привыкли поклоняться, чтить, уважать.
«Русский народ, — говорил наш пророк Достоевский в своей „Речи о Пушкине“, произнесенной в Москве 8 июня 1880 года, — не из одного только утилитаризма принял Петровскую реформу… Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому. Мы не враждебно, а дружественно приняли в душу нашу гений чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, с первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже высказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему человеческому воссоединению со всеми племенами великого Арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно все — европейское и всемирное!»[3]
Следуя в этом стремлении за лозунгами, данными Западной Европой, и никем другим как масонством, — (должен же был
И нужно сказать прямо, что Русские были