Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

У нас есть гордое сознание того, что на нас лежит историческая миссия, которую мы еще исполним, - защищать западную цивилизацию, она издревле была нашей наследственной долей. Но мы также знаем, что до последней монетки отплатим свой долг Западу.

iv Теперь наступило время вступить в контакт с Москвой

(выдержки из "Мемуаров" К. Маннергейма с подзаголовками автора "Мятеж-Войны")

25 августа наши представители поинтересовались у посла СССР в Стокгольме, какие существуют предпосылки для переговоров о мире. В ответе госпожи Колонтай говорилось что советское правительство готово к мирным переговорам при двух условиях: разрыв отношений с Германией и вывод немецких войск из страны в течение двух недель, во всяком случае до 15 сентября. Если немцы не пойдут на это, то следует интернировать их войска. Эти условия, говорилось в ответе, выдвигаются так же и от имени Великобритании, они одобрены правительством США.

Правительство, вновь желавшее приступить к переговорам, к своему удовлетворению констатировало, что военные и политические усилия минувшего (1944 года) лета привели к отказу русских от требования безоговорочной капитуляции и что установлен срок, хотя и короткий, для представления немцам возможности добровольно покинуть страну.

Предложения правительства начать переговоры были одобрены парламентом на закрытом заседании 2 сентября (думали больше недели, - С.А.)

Послу Германии в Хельсинки в этот же день была вручена нота, которой дипломатические отношения разрывали и предлагали вывести немецкие войска из Финляндии в течение двух недель.

Письмо фюреру

Через генерала Эрфурта я послал германскому фюреру и главнокомандующему Адольфу Гитлеру письмо следующего содержания:

"В момент предстоящих трудных решений я испытываю необходимость сообщить Вам, что пришел к убеждению, что спасение моего народа обязывает меня найти способ быстрого выхода из войны. Неблагоприятное развитие общей военной ситуации все сильнее ограничивает возможности Германии в грядущие моменты еще больших бедствий оказать нам в достаточных размерах и в нужное время помощь, в которой мы неизбежно нуждаемся и которую Германия, по моему мнению, искренне хотела бы предоставить нам. Даже переброска в Финляндию одной - единственной немецкой дивизии займет столько времени, что в течение его наше сопротивление может быть сломлено под нажимом превосходящих сил противника. К тому же, как я понимаю, обстановка не позволяет специально держать в Финляндии достаточное количество немецких дивизий; готовых к действиям.

Опыт прошедшего лета подтверждает это предположение.

С оценкой военной обстановки, изложенной здесь, соглашается все больше и больше избранников народа Финляндии. Хотя лично я был бы склонен придерживаться иного мнения, тем не менее конституция не оставляет мне возможности не принимать во внимание эту явную и постоянно растущую волю большинства народа. Когда господин генерал-фельдмаршал Кейтель по вашему поручению нанес мне недавно визит, он подчеркивал, что народ Великой Германии, несомненно, сможет, если того потребует судьба, вести войну еще десяток лет. Я ответил, что хотя, как надеюсь, это и соответствует действительности для девяностомиллионного народа, все же мы, финны, полностью осознаем, что даже физически не способны выдержать эту войну дальше. Генеральное наступление русских в июне лишило меня всех резервов. Мы не можем больше позволить себе такого кровопролития, не подвергая постоянно опасности дальнейшее существование всего небольшого народа Финляндии. - Я хотел бы особо подчеркнуть, что даже если судьба и не подарит успеха вашему оружию, Германия все равно выживет.

Этого нельзя утверждать, говоря о Финляндии. Если наш, всего лишь четырехмиллионный, народ будет побежден силой оружия, можно не сомневаться, что его изгонят из страны или доведут до вымирания. Я не могу поставить мой народ перед такой угрозой. Хотя едва ли я могу надеяться, что Вы посчитаете правильным или одобрите эти мои соображения и мотивировки, все же я решил послать Вам эти строчки до окончательного решения.

Вероятно, вскоре наши дороги разойдутся. Но память о немецких братьях по оружию в нашей стране будет жить. Ведь в Финляндии немцы были не представителями чужеземного ига (видимо имеется в виду русское иго, С. А.), а помощниками и братьями по оружию. Но и в таком виде положение чужеземцев трудное и требует многого.

Могу засвидетельствовать, что за все последние годы не случилось ничего, что дало бы нам повод смотреть на немецкие войска как на чуждых пришельцев и угнетателей. Уверен, что отношение немецкой армии, находящейся в Северной Финляндии, к населению и официальным органам страны, пожалуй, войдет в нашу историю как исключительный пример корректности и сердечности отношении, сложившихся в такой обстановке.

Считаю своим долгом вывести мой народ из войны.