Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

Вопрос лишь в том, насколько правильно будет понята глобальная проблема сохранения человечества во взаимосвязи с сохранением России и с выбором пути всеобщего движения к "благоденствию, гуманизму и даже соцсправедливости".

Именно здесь кроются сомнения.

Возможно, что роковая черта уже пройдена. Русский народ исчерпал силы и не способен преодолеть опасное, пиковое падение собственного материального и более того "духовного" ресурса.

При существующем правительственном курсе восстановить его будет невозможно. При относительно благоприятных политических и военно-экономических условиях для этого потребуется не менее 25-30 лет.

Будет ли позволено воссоздание "природной русской культуры" мировым сообществом, которое в своем большинстве совсем не озабочено безопасностью всего человечества, а меньшинство не заинтересовано в сохранении "идеократического государства русского типа"?

Нет сомнения в том, что без создания геостратегической системы, противовеса США и от части Западной Европе в интересах мирового сообщества не может быть стабильности в мире. Такой системой может быть только новая Россия, созданная в течение ближайших 3-4 лет.

Если это не будет сделано руками русского народа, пока еще составляющего основу населения 1/6 части Земли, процесс мировой деградации приобретет необратимый характер.

Однако, необходимость локализации, тем более, полной нейтрализации опасности для русского народа пока не сознается в качестве глобальной, мировой проблемы.

Весьма вероятным является дальнейший "контролируемый распад России" при ускоренной деградации общества, морали, науки, производства и населения. А поскольку это вполне в духе "существующих мировых тенденций", то перспектива дрейфа на Запад, как и дробление территории РФ, практически без возражений принимается в качестве определяющей тенденции развития.

Во всяком случае, такой вывод следует из практической деятельности администрации нового президента, Федерального Собрания, оппозиции, "демократического авангарда" и общества в целом.

Глава седьмая. "Новая Россия"

Все сказано на свете.

Похвальное слово всем приятно

"Современное российское общество пожинает плоды безбрежного плюрализма образца начала 90-х годов. Каждый может выбрать "идею" и "идейку" на собственный вкус. Кто-то даже второпях пискнул: дескать, нам не нужна идеология, - забывая, впрочем, что подобные "хипповские" заморочки родом из гниловатых 60-х, когда сухой официальной догме детки "привилегированных" стали демонстративно противопоставлять нигилятину и аморализм.

Учитель в школе должен ориентировать пытливые и восприимчивые души по стабильной и отлаженной системе координат.

Солдатам в Чечне надо ясно и недвусмысленно объяснить, в силу каких вековых принципов кровь их пролита не напрасно.

Необходимо сразу же ограничить пределы дискуссии. Небесполезно вести речь лишь с теми, для кого Россия - это "наша страна", кто любит Родину, короче говоря, со "своими".

"Чужие" не способны разделить с нами наши беды и печали. А хохмы Жванецкого имеют смысл лишь в плане его этно- и психоанализа.

Поэтому не посадим за свой стол тех, кому на улице не подали бы руки.

Плодотворность национальной идеи общеизвестна. Гениальные творческие открытия и экономические взлеты вдохновлялись национальным. Даже в космополитической Америке идеологией выхода из тяжелейшего кризиса, стержнем "нового курса" стал американский национализм. Был призван и воспринят дух "отцов-основателей" континента. И страна воспряла.

Не будем же отвергать веками выверенный путь к благоденствию.

Вот только содержание "русской идеи" понимается ой как по-разному.

Скажем, что сам термин "русская идея" предложил экуменический философ В. Соловьев. Но до этого "русская идея" вдохновляла воинов Святослава и подвижников Киево-Печерской лавры, князя Александра Невского и светоча Сергия Радонежского, водила в бой чудо-богатырей Суворова и питала гений зодчих Кижей.

Так что термин, по сути, верный. Больше вопросов в отношении его идейного наполнения.

Кто-то предлагает механически реанимировать хомяковскую триаду: "православие, самодержавие, народность". Призывы сплотиться вокруг православия могут поддержать только узкие круги церковной общественности. Религия давно перестала быть основной формой идеологии.

Некоторая историческая противоречивость христианства, особенно в плане его ветхозаветных истоков, справедливо заставляет усомниться в позитивности некоторых его аспектов. И никакая казуистика священников не способна развеять тягостные умозаключения.

Проще с оставшимися частями триады. От самодержавия следует воспринять не его конкретно-историческую преходящую форму, но самый дух формулы - идею сильной, ограниченной лишь Совестью государственной власти.

Понятие "народности" останется практически неизменным. Поиск идеи, как представляется, нужно начать с определения "знаковых" фигур родной истории, которые ни у кого (напомню, речь идет о "своих") не вызывают споров и сомнений.