Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

25 В своих мемуарах Маннергейм сетует, что оккупационная администрация встретилась с невероятными трудностями, так как вся промышленность и половина жилого фонда были разрушены, а сельскохозяйственное производство обеспечивало норму в 125 грамм хлеба на душу. Маннергейм объясняет это дикостью советской власти и тактикой "выжженной земли", примененной советскими войсками при отступлении, а не финской агрессией и прямым уничтожением материальных средств в ходе войны. Кстати говоря, в последствии ущерб СССР был оценен в 600 миллионов долларов репараций с Финляндии. Правда, по доброте душевной (после нытья и слез маленькой Финляндии о "технической невозможности выплатить такую сумму без потери суверенитета") Россия из гуманных соображений согласилась на 300 миллионов, растянутых по срокам выплаты на 6 вместо определенных ранее 5 лет. Интересно то, что при планомерной эвакуации из Петрозаводска в 1944 году финны пытались вывести даже кирпичи с развалин сожженного города. В то же время Маннергейм гордится открытием за три года оккупации 14 здравпунктов, полутора десятков русскоязычных школ, сельскохозяйственных кружков, восхищается работой группы патронажных сестер по раздаче "витаминных таблеток". Восхищается лечением золотухи в населении, заботами о зубах аборигенов, "испорченных советами за 22 год", и прочими мероприятиями финской военной администрации. В том числе по возрождению промышленности в интересах 90 тысячного местного населения Южной Карелии. Но кирпичи с развалин, используя труд 20 тысяч заключенных шести лагпунктов в Петрозаводске, все же увозили финны. Русские ни одного камня из Хельсинки не вывезли ни в 1918, ни в 1944 году. А что касается репараций, то судя по обилию слез, с Финляндии можно было бы взять и побольше, чем не выплаченные, к стати говоря, 300 миллионов долларов репараций. Эти слезы и мизерные репарации, по существу и создали финское послевоенное чудо, вместе с "особыми отношениями" вплоть до настоящего времени.

26 Не в лучшем положении находилась и Финляндия. По поводу ее готовности к войне Маннергейм пишет следующее. "Полученный в войне опыт ясно показал последствия политики экономии, которой правительство придерживалось много лет. Экономия в мирное время была оплачена теперь кровью. Кадрового состава было недостаточно, и частично эти люди были измотаны многолетней тяжелой службой. Недостатки в обучении так же были весьма ощутимы. ...овладение современной техникой требовало гораздо больше времени, чем умение стрелять и ходить на лыжах. Самым тревожным фактором была наша слабая материальная подготовка. Относительно легкими экономическими жертвами мы могли бы добиться того, что... Москва решила бы не начинать этой войны. Если бы мы позаботились об укреплении восточной границы (Маннергейм представляет построенную и названную его именем оборонительную линию как "систему пулеметных гнезд, окопов и траншей, и совсем не упоминает о сооружениях именуемых ДОТами с артиллерийским вооружением, С.А.), то предпосылки более успешной обороны были повсюду совершенно иные. ...Восхищение вызывает то, что народ Финляндии...казалось бы в безнадежной ситуации оказался способным не только не пасть духом, но и еще больше окреп в своей самоотверженности и величии".

27 Забегая несколько вперед, следует отметить, что в ноябре 1941 года в ответной ноте правительству США по поводу участия Финляндии в агрессии против СССР, финский МИД указывал следующее: "Финляндия стремится (в союзе с Германией - С. А.) обезвредить и занять наступательные позиции противника, лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо... предпринять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее (Финляндии, - С. А) силы были для этого достаточны". Примерно то же было изложено в телеграмме посольствам Финляндии в июне 1941 года (за несколько дней до начала агрессии против СССР). Интересно то, что Маннергейм не упоминает об этом. В его мемуарах, изданных после войны, ни слова нет о наступательных замыслах с продвижением за пределы старой границы 1939 года, а оккупация южной Карелии выдается за освобождение финских земель. Однако факт остается фактом - финские оккупационные войска стояли в 200 км от этой границы и ничто кроме наступления Советской Армии не могло заставить финское руководство очистить территорию Советской Карелии от своего вооруженного присутствия.