Тайны «Монастырского приюта»

– Решили полюбоваться пейзажем, – высказался Багрянородский. – Самое милое дело после убийства. Это успокаивает нервы.

– Надо их вернуть. – Тошик зачем-то передернул затвор помпового ружья.

Комиссар, а за ним и все остальные вышли за ворота. Стали кричать, пытаясь привлечь внимание стариков. Один из них, последний, обернулся, но продолжил путь. Вскоре они уже достигли плато, над которым нависал снежный козырек.

– Пойдемте, возьмем их там, – предложил Куруладзе. Прозоров, Багрянородский, Сивере и Тошик двинулись за ним.

Но где-то на середине тропы вдруг раздались выстрелы. Это шедший позади всех Полонский начал стрелять из помпового ружья. Но он метил не в стариков, а вел огонь над ними, поверх голов. Заряды попадали в снежный козырек, вырывая куски льда, разлетаясь снежными брызгами.

– Остановитесь! – закричал Сивере, понимая, насколько это опасно.

Но было уже поздно. Снежный козырек сдвинулся, зашевелился, словно живое существо, затем пополз вниз. Еще мгновение – и он рухнул на трех стариков, увлекая их за собой в пропасть.

Глава 4. Оглушительный взрыв

1

– Ну-с! – победоносно изрек комиссар Куруладзе, собрав всех в трапезной. – Теперь-то вы убедились, что я оказался прав? Меня трудно обвести вокруг пальца, каким бы хитрым ни был преступник. Я всех вижу насквозь.

– А что вы разглядели такого, чего мы не увидели? – ехидно спросил Багрянородский, подтолкнув Александра Юрьевича в бок.

– Все убийства в монастыре совершены этими тремя стариками, – заявил комиссар. – Это несомненно. Я следил за ними давно, специально усыпляя их бдительность. К сожалению, я слишком медлил, надо было их обезвредить раньше. Но сама судьба вмешалась в мои планы. Их настиг Божий суд, и они теперь навеки погребены под многометровым слоем снега. Финита ля комедиа.

Аплодисментов, как в прошлый раз, тем не менее, не последовало. Лишь Тошик, одобрительно крякнув, добавил:

– Все тайны «Монастырского приюта» раскрыты, наконец-то мы можем спать спокойно.

– Зачем вы стреляли в снежный козырек? – в упор спросил его Сивере. – Вам что, делать больше было нечего? Только идиот может не знать, что сойдет лавина. Теперь они мертвы и уже ничего не скажут.

– Вам что – мало улик, которые мы нашли в их комнатах? – сердито возразил Куруладзе.

– Улик достаточно, но они ничего не объясняют, – ответил Александр Юрьевич. Он взглянул на Прозорова, ища поддержки, но тот молчал, лишь кривил губы в усмешке. Оставались безмолвными и остальные, словно их устраивала новая версия Куруладзе.

Локусовы сидели, погруженные в трансцендентальное состояние, Оленька Дембович чистила пилочкой коготки, Анна Горенштейн вновь напоминала мраморную статую. Гелу можно было и не спрашивать, он лишь блаженно улыбался. Лишь Тереза сочувственно посмотрела на Сиверса, но тотчас же потупила взор.

– Вам не угодишь, – проворчал Куруладзе. – Давайте не будем болтать попусту и путать столь удачно разложенные карты. Мы все находимся в одной лодке, я – капитан. По крайней мере, до тех пор, пока нас отсюда не вызволят. Утром я слушал радио – в городе начались пожары. Население уходит. Нам еще повезло, что мы тут в относительной безопасности.

– Вот именно – в относительной, – вставил Багрянородский. – Я бы предпочел находиться за тысячу километров отсюда, от этих проклятых гор.

– Спрятаться от своей судьбы еще никому не удавалось, – заметил Прозоров. – Особенно таким шустрикам, как ты.

– Будем ждать и надеяться на лучшее, – закончил Куруладзе. – А теперь все свободны, – и, подумав, добавил свою излюбленную фразу: – А гостиницу никому не покидать.

2

Куруладзе сказал, что «все свободны», но кто мог чувствовать себя свободным и в безопасности, находясь в этом готическом замке ужасов? Только тот, кто обладал знаниями, видел подлинную причину происходящих событий. Сивере подобным похвастаться не мог. Чем дальше – тем больше загадок. Вместе с Прозоровым он вышел во двор, оба уселись на каменную рыбу.

– Сплошная средневековая готика, – с каким-то удовольствием произнес Герман. – Тайнам конца нет. Смотри, что я нашел в комнате Алоиза.

Он вытащил из кармана колоду карт. Она была необычной – с фотографиями людей вместо привычных дам, тузов, королей и валетов. Среди них были и снимки нынешних постояльцев. Сивере узнал себя, Прозорова, Анну Горенштейн, других. Были и незнакомые лица. Но фотографировали явно в монастыре, на фоне стен, фресок, в кельях.

– Чья работа? – спросил Александр Юрьевич. Прозоров пожал плечами.

– Главное, очень хорошая аппаратура. Высокочувствительный объектив. Снимали украдкой, может быть, через стекло. Не думаю, что старики. Колоду им, скорее всего, подкинули.

Сивере вспомнил, как они играли в келье этими картами, а он наблюдал за ними сквозь зеркало. Так может быть, и постояльцев снимали из потайного хода в монастырских стенах? Но зачем?

Прозоров убрал колоду в карман.