Тайны «Монастырского приюта»

Монастырский притвор рядом с трапезной был переоборудован под гостиничный холл. Вдоль стен стояли мягкие кресла, на столиках лежали не первой свежести газеты и журналы, два ноутбука, имелся даже небольшой бар в углу, причем потребление напитков входило в стоимость проживания. Кто желал – тот сам себе и наливал, но, как правило, контингент «Монастырского приюта» состоял из пожилых людей, редко прибегавших к услугам бара.

Сивере зашел за стойку, выбрал из самых разнообразных бутылок армянский коньяк, плеснул себе немного в пузатую рюмку и опустился в удобное кресло. Пахучая жидкость приятно обожгла небо, согрела горло. Мысли вновь потекли к предстоящему ночному свиданию с интересной вдовой. По уговору, он должен был постучать ей в дверь три раза, ровно в полночь. Ее келья находилась в левом крыле, на третьем ярусе и значилась под номером семь. Но странно, что Анна Горенштейн отсутствовала за ужином. Александр Юрьевич сделал еще один небольшой глоток.

– Славный вечер, – сказал он трем старикам, которые сидели напротив него в один ряд и, отложив теперь журналы, молчаливо взирали на пришедшего нарушить их покой. Это были постояльцы, жившие тут до приезда Сиверса. Не хватало лишь пожилого господина в очках с толстыми стеклами – Матвея Матвеевича.

Не дождавшись ответа, Александр Юрьевич пожал плечами: он и сам не любил навязчивых болтунов. Но старики продолжали на него смотреть, и он почувствовал себя как-то неуютно под этим шестиствольным прицелом. Самое любопытное, что все трое чрезвычайно походили друг на друга, словно выбрались из одного ларца: благородная осанка, платиновая седина, тонкие поджатые губы, носы с горбинкой, почти не мигающие глаза. Что за люди – шут их разберет. Улыбнувшись, Сивере предпринял еще одну попытку установить контакт:

– Не хотите, братцы, присоединиться? – и он постучал по пузатой рюмке ногтем. – Отменный коньяк.

Три старика отрицательно покачали головами. «Интересно, как Багрянородский сумел их разговорить?» – подумал Сивере. Просто мумии в сюртуках. Похоже на то, что они живут тут со дня основания монастыря. Уже ко всему привыкли, все знают и ничего не хотят. И почти не дышат. Словно по команде старики взялись за журналы и потеряли к Сиверсу всякий интерес. Александр Юрьевич облегченно вздохнул. Он допил коньяк и уже собирался уйти, как в холле появился четвертый из постояльцев – Матвей Матвеевич.

Выглядел он необычно. Во-первых, шел и натыкался на мебель, едва не опрокинув журнальный столик и чуть не угодив в стойку бара. Поначалу Сивере даже подумал, что тот вдребезги пьян. Во-вторых, на лбу у Матвея Матвеевича красовались здоровенная шишка и синяк. А в-третьих, на его носу отсутствовали привычные очки с толстыми стеклами. Тут только Александр Юрьевич догадался о причине его странного поведения: старик почти ничего не видел.

Историк поспешно вскочил, поддержал запнувшегося Матвея Матвеевича и усадил в кресло. Три пожилых постояльца, отложив журналы, уставились на них. Как троица африканских грифов в поисках падали.

– Покорно благодарю, – промямлил Матвей Матвеевич.

– У вас на лбу шишка, – сказал Сивере. – И кровь.

– Знаю! – ответил тот. – Ударился об косяк. Хуже, что я потерял очки. Вернее, с меня их сорвали.

– Как это могло случиться? – не поверил Александр Юрьевич. Уж слишком нелепо прозвучали его слова. Подобное хулиганство могло произойти в каком-нибудь лагере бойскаутов, но не здесь.

– А вот так и случилось! – сердито пояснил старик. – Шел по коридору, а кто-то налетел сзади и сорвал. Я даже опомниться не успел. Теперь только пятна вижу. Куда меня занесло?

– В гостиничный холл. Кто же мог так над вами подшутить?

– Понятия не имею. Какой-нибудь урод. Может быть, этот придурковатый племянник хозяина? Один раз он стянул у меня шляпу, насадил на палку и скакал вокруг монастыря, пока не поймали. Вы не могли бы проводить меня в мой номер? Там запасные очки.

– Извольте, – охотно согласился Сивере, оглядываясь на стариков. Те уже вновь уткнулись в свои журналы. – Обопритесь на мою руку.

Им надо было пройти через пару коридоров, галерею и подняться на второй ярус, где находилось несколько монашеских келий, превращенных в номера. Вообще комнаты постояльцев были разбросаны по всему комплексу. Имелись и совершенно уединенные, башенные, которые в прежние времена занимали настоятели храма и схимники. Были и полуподвальные, сдаваемые по низким ценам любителям аскетической жизни. А наверняка существовали и совсем неудобные «каменные мешки», ныне, конечно же, вряд ли используемые. Александр Юрьевич также жил на втором ярусе, но кто были его соседи, узнать пока не удосужился, да и не горел особым желанием. Теперь вот выяснилось, что один из них – Матвей Матвеевич.

На лестнице они столкнулись с хозяином гостиницы, спешившим по своим делам.

– Где ваш племянник? – спросил Сивере.

– Шишка! – произнес Тошик Полонский, указав пальцем на лоб Матвея Матвеевича. – Как его угораздило?

– Кто-то сорвал с него в коридоре очки. Есть подозрение, что это работа вашего племянника.