Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней

В это время в огромном количестве появились отлично изготовленные поддельные кредитные билеты 10-, 25-, 50-, 100- и даже 500-рублевого достоинства. Кто их печатал? Если судить по качеству подделок, то, безусловно, речь могла идти только о специалистах высочайшего класса, ибо, как писал министр юстиции И.Г.Щегловитов начальнику департамента полиции, эти фальшивки были отпечатаны «на специально приготовленной бумаге с водяным знаком, тем самым способом, который применялся исключительно экспедицией заготовления государственных бумаг и считался до сих пор безусловно обеспечивающим государственные кредитные билеты от подделок». И тем не менее. Кто же печатал фальшивки? Местные мошенники? Вряд ли. Да и в самой экспедиции охрана была установлена строжайшая. Короче говоря, тайна так и осталась бы тайной, если бы не помог случай.

Во время знаменитого Брусиловского наступления в 1916 году, как известно, был прорван фронт австро-венгерских войск и в русском плену оказалось огромное число пленных. Толковый допрос солдат и офицеров противника мог бы дать важные военно-экономические сведения русскому командованию, но число пленных достигло почти полумиллиона человек, поэтому основное внимание было уделено допросу офицеров. Тем не менее кто-то из тех, кто «фильтровал» низшие чины, сумел извлечь из разговоров с ними нечто чрезвычайно ценное и даже, кто бы мог подумать, государственно важный сюжет.

Сейчас, конечно, трудно сказать, чем привлек внимание австрийский унтер-офицер Йозеф Быстрая, но факт остается фактом — умело построенный допрос позволил установить: его школьный друг Александр Эрдели как-то поделился с ним под большим секретом сведениями о том, что в помещении Военно-географического института в Вене существует строго охраняемая типография, где печатают фальшивые царские ассигнации. Так стало известно, кто занимался этой весьма серьезной финансовой диверсией.

Впрочем, у этой истории, судя по всему, есть продолжение. Внимательное изучение различных печатных трудов, а также архивных данных дает основание утверждать, что был еще один канал, по которому фальшивые русские деньги поступали из-за рубежа. Причем, по-видимому, этот канал располагался очень высоко — где-то весьма близко к… Зимнему дворцу. Вот, например, несколько отрывков из «Стенографического отчета и показаний, данных в 1917 году в Чрезвычайной Следственной комиссии Временного Правительства», опубликованных в семи томах под общим заголовком «Падение царского режима».

Александр Дмитриевич Протопопов, будучи, до назначения министром внутренних дел, товарищем (заместителем) председателя Государственной думы познакомился в Петербурге со спиритом и «магнетизером» Карлом Переном. После визита к этой, в высшей степени подозрительной, личности он узнал, что ему предстоит «блестящая карьера». После начала первой мировой войны американский подданный (а фактически немец) К. Перен был вынужден покинуть Россию. В своих показаниях Чрезвычайной Следственной Комиссии А.Д. Протопопов писал: «4. Еще до назначения своего (министром внутренних дел. — Г.П.) я высказал Бадмаеву[1] и Курлову[2] свою догадку: не возит ли Распутин б. царице деньги, которые он берет за свои хлопоты о делах и наградах с разных людей… Теперь, уже в крепости (Петропавловской. — Г.П.), узнав о существовавшей измене сверху и обращении фальшивых денег, мне думается: не возил ли Распутин царице фальшивые деньги, получая их через Мануйлова[3] или кого другого. Не замешан ли тут граф Татищев,[4] А.Н.Хвостов[5] или Симанович…[6] и нет ли связи между Переном, о котором меня допрашивали, и привозом в Россию этих денег».

«25. В связи с показаниями моими по делу Хвостова и моими предположениями, что он находится в связи с распространением фальшивых денег в России, вспоминая отчет в расходовании 325 тыс. (кажется), который я выдал при допросе своем, у меня является мысль, что на расходы по рабочему движению тратились фальшивые деньги…»

«37. В связи с новым пониманием мною значения дела о растрате А.Н.Хвостовым 1300000 руб., а следовательно, и значения документов по этому делу, надпись Штюрмера[7] на одном из отчетов по этим суммам заставляет меня думать, что он в равной с Хвостовым мере причастен к этому делу. Отчеты, которые были мне представлены следователем, мне кажутся теперь отчетами в расхождении фальшивых денег (об обращении таковых в стране я узнал, уже, будучи в крепости, как говорил в своих показаниях, ранее же я этого не подозревал)… У меня является также подозрение, что занятые мною у гр. Татищева под векселя 50000 рублей могут оказаться фальшивыми».