Тайны Нью-Йорка

— Будем говорить откровенно, овечки мои, — продолжал Кломп. — Видели вы всех этих воробушек?.. Смышленые детишки, но… грубы, не отесаны… Да и физиономии такие, что самый беспечный из полицейских обратит внимание… А вот вы — совсем иное дело! Кроткий взгляд, ангельские мордашки — вам всякий с восторгом поверит. Это очень важно… Да я из вас за месяц сделаю мастеров высшего класса!..

— Это означает, — сухо ответил Джимми, — что вы предлагаете нам стать ворами?

— Ворами? — вскричал Кломп. — О! Что за отвратительное слово! И за кого же вы меня принимаете?.. Видите ли, дети мои, в городе есть некоторое количество неблагоразумных людей, позволяющих цепочкам от своих часов болтаться на жилете или забывающих свои бумажники в плохо застегнутых карманах… Это заблудшие, которых надо наставлять на путь истины…

Майкл шагнул вперед.

— Знайте, — холодно сказал он, — что мой брат и я — честные люди, и наотрез отказываемся от вашего подлого предложения.

— Ого-го! — воскликнул Кломп. — Вот как! Мы смеем обсуждать поведение нашего папаши!.. Хорошо… Очень　хорошо… Что ж, у вас будет время поразмыслить о своем неблагоразумном поведении…

Он свирепо осклабился и вышел.

Лязгнул засов.

Майкл и Джимми остались одни…

* * *

В этот день им не принесли ни пищи, ни воды.

То же самое повторилось на второй день, на третий…

Сначала братья колотили в дверь, кричали, звали, проклинали… Потом они успокоились, приняв твердое решение не унижаться больше до слез и проклятий, а встретить свою судьбу с достоинством порядочных людей. И — странное дело — после этого решения голод и жажда будто отступили перед мужественной решимостью этих рано повзрослевших детей.

Утром четвертого дня дверь их темницы распахнулась.

— Ну как? — спросил Kломп. — Вы подумали о своем поведении? О, какие вы хмурые! Вы, верно, сердитесь на дядюшку Кломпа… Зря! Посудите сами: кто назвал бы меня, умным человеком, если бы я ни с того ни с сего стал бы кормить первых встречных бездельников?

Юноши молчали.

— Дик! — заорал Кломп. — Приготовь им поесть!

* * *

Осознали ли братья всю бесполезность сопротивления или голод сломил их порядочность, но Кломп с удовлетворением отметил резкую перемену в их поведении.

Они охотно посещали уроки преступной школы и даже проявили незаурядные способности.

— Право, — восклицал Кломп, — я никогда не мог бы подумать, что они так ловки! Какие руки! А какие пальцы! Я им даю сроку не более трех месяцев, и они превзойдут самых проворных…

Но в своей комнате братья загадочно улыбались друг другу и пожимали руки.

Но тень страдания не покидала их лица, бледные, с синевой под глазами…

Кломп поставил свой диагноз: «Жизнь взаперти убивает птенцов».

— Нужно их выпускать на воздух, — говорил ему Дик.

— Ты, возможно, прав! — отвечал Кломп. — Но нужна осторожность! А если они сбегут? Что тогда?

— Э, полно! Ты же видишь, как им нравится учеба! А как ловко они сегодня обобрали Пирсона… Прелесть!

Кломп кивнул. Вечером того же дня они вчетвером пришли в «Сады Армиды»…

— Послушайте, — сказал Кломп, — эстрада пуста… Ваши скрипки при вас, сыграйте нам что-нибудь…

В глазах братьев молнией пролетела какая-то мысль.

Они встали и направились к подмосткам.

Джимми едва слышно бросил несколько слов.

Майкл едва заметно кивнул головой.

Они начали играть.

Несколько одуревших голов повернулось к ним.

Их скрипки сначала возносили заунывную мольбу далеким языческим богам, а затем, все наращивая темп, выплеснули в искаженные лица слушателей бесхитростную и веселую мелодию о некой Нелли, которая непременно должна выслушать и полюбить исполнителя такой нежной песни.

Слушатели стучали в такт стаканами и кружками.

Внезапно братья спрыгнули с подмостков… и, перескакивая через столы и оторопевших пьяниц, сопровождаемые проклятьями и ругательствами, опрокидывая стаканы и кружки, достигли выхода…

— Проклятие! — ревел Кломп. — Держите их!

Настала минута невыразимого беспорядка. Все кинулись к двери, Кломп и Дик — впереди других. Всеобщая толкотня и паника были на руку братьям.

Они уже выбежали на улицу… Еще несколько шагов — и они исчезнут в лабиринте пустынных трущоб…

Раздался выстрел.

Майкл вскрикнул и упал… Джимми бросился к нему.

Эта остановка была роковой.

В одно мгновение толпа воров накрыла их. В пароксизме бешенства Кломп схватил палку с железным наконечником и начал яростно колотить несчастных юношей, лежавших на земле.

— Ах, собаки! — ревел он. — Канальи! Воры!

И продолжал бить.

Братья лежали неподвижно, залитые кровью.

— Полиция! — закричал один голос.

Обе жертвы были мгновенно унесены с места происшествия.

И когда два полисмена, прибежавшие на звук выстрела, показались в начале улицы, все было уже в порядке… Губерт-стрит была пустынна…

И только из «Садов Армиды» доносились песни, распеваемые пьяными голосами…

16 СРЕДСТВО НЕ БЫТЬ ДВОЕЖЕНЦЕМ

Мы в Балтиморе.

В одной из самых отдаленных частей города, в небольшом домике, расположенном на конце мыса, живет молодая женщина, одна, с двумя чернокожими слугами. Эта женщина никогда не выходит. Редкие соседи видели ее лицо.

Это Эффи Тиллингест.