Тайны Нового Света

Уже в 4-м тысячелетии до н. э., а то и раньше, примерно таким же образом (вместо узелков используя фишки геометрической формы) передавали информацию в Старом Свете, на ближнем Востоке. С помощью кипу инки могли выразить числовую информацию разноге рода (о налогах, числе воинов в той или иной провинции, количестве людей, ушедших на войну и погибших, о скоте, собранном урожае, бронзовых палицах-маканах, сосудах с кукурузным пивом, крестьянских семьях и т. д.).

В храме Пачакамака было найдено кипу, весившее 6 кг. Подсчитано, что длина такого мотка шерсти равняется расстоянию от Москвы до Санкт-Петербурга. Это кипу могло содержать информацию, сопоставимую лишь с многотомным статистическим справочником.

Для чтения кипу существовала специальная служба толкователей кипу — кипу-камайок. Без них кипу превращалось в простой клубок нитей. Главным среди них был личный «секретарь» Сапа Инки, подававший сводную информацию самому «императору».

_{Кипу — узелковое «письмо» инков}

Испанцы были буквально потрясены той быстротой и точностью, с которой кипу-камайок выдавал информацию. Взяв в руки кипу, он сразу же начинал читать содержащуюся в нитях и узлах информацию. Гилос едва успевал за взглядом и движениями рук. Это звучит несколько грубо, но кипу и кипу-камайок были единым устройством, двумя деталями «машины памяти», которая превращалась в ничто, если одна из них отсутствовала. Запускать «машину памяти» умели только инкские кипу-камайоки…

Кстати, сегодня найдены некие подобия кипу в погребениях доинкской культуры уари (VII в.н. э.) на побережье Перу, но вряд ли перед нами самые ранние их образцы. Так что инки скорее не изобрели, а лишь усовершенствовали его.

Безусловно, главное достоинство «узелкового письма» заключалось в его пригодности для всякого рода учетных операций, без которых инкское общество, каким мы его знаем, совершенно не могло существовать. Нельзя исключать, что именно возможность компактно хранить огромную информацию была одной из причин, резко ограничивавшей и тормозившей употребление инками настоящей письменности…

И все же «узелковое письмо» было весьма условно, так как в отличие от иероглифического с его помощью фиксировалась в основном цифровая информация. Самый жестокий и невосполнимый урон из-за отсутствия у инков письма понесли гуманитарные науки.

Образование. Система образования служила интересам аристократии. Существовало два типа учебных заведений.

Учебные заведения первого типа (йачай уаси) предназначались для аристократии. Здесь обучали будущих политических, религиозных и военных деятелей и чиновников государственного аппарата. Так, в школе города Куско, неподалеку от дворца Инки Роки, который считался ее основателем, изучали государственным язык кечуа — руна сими (обязательный предмет в обоих типах школ), историю, искусство управления государством, военное дело, архитектуру и инженерно-строительное искусство, искусство составлять и «читать» кипу и многое другое. Будущий государственный чиновник обучался четыре года. Первый год он изучал язык, второй — религию и календарь, третий и четвертый — кипу. Преподавателями этой школы — амаутами (мудрыми учителями) или жрецами-<философами были уважаемые представители аристократии, вплоть до советников Инки.

В школах второго типа (акльауаси) учились «невесты солнца», условно говоря, это были своеобразные женские «монастыри». Чтобы попасть туда, не требовалось иметь знатное происхождение — достаточно было быть красавицей, поскольку критерием отбора служила прежде всего красота. Здесь готовили к весьма разнообразной «службе» Сапа Инке, инкской аристократии вплоть до вступления в брак, что считалось высшей привилегией, а также его супруге-сестре Койе. Этой чести удостаивались лишь лучшие из лучших — писаные красавицы! В каждом акльа уаси обучалось до 1500 «монахинь». Им преподавали государственный язык кечуа, поэзию, музыку, танцы и многое другое. Настоятельницами этих учебных заведений были мама куна (высшая мать). Такие школы-«монастыри» имелись в столицах каждой провинции и крупных поселениях, но самой знаменитой была кусканская.

Дети простолюдинов обучались в семье, сызмальства привыкая к трудовой деятельности. Здесь родительская любовь к детям выражалась не в ласке и баловстве, а в стремлении приучить ребенка к тяжелому труду, к ранней самостоятельности в суровом будущем. Недаром Инка Рока, а позднее и Инка Тупак Юпанки любили повторять;

«Неправильно детей простолюдинов обучать наукам, которые принадлежат благородным… достаточно, если они будут знать занятие своих отцов…»

(Inса Garcilaso Vega de la. Comentarios Reales de los Incas. Lima, 1959. T. III. P. 119–120).