Тайны огонь-горы, или Полосатое лето

Говорилыч внимательно осмотрел бумагу на просвет, понюхал.

— Ты еще пожуй, — посоветовал Олег Иванович. — Ну что, пойдем глянем? Мало ли что…

Полчаса спустя они подошли к скале, и впрямь похожей на огромного двугорбого верблюда.

— Вон оно, — почему-то шепотом произнес Говорилыч, увидев торчащий из расщелины пакет, — решение всех проблем…

Достоевский потянулся было к таинственному сюрпризу, но Говорилыч вдруг ухватил его за рукав:

— Погоди, Иваныч! А вдруг это… как его? Взрывное устройство? А вдруг — терроризм и все такое?

— Чего-о?

— Надо бы сначала саперов вызвать. С собаками!

— Ага, — кивнул Достоевский, — и бригаду из психушки… для тебя!

Он нагнулся, извлек из расщелины пакет, развернул — и обомлел.

— Ёш твою клеш, — потрясенно выдохнул Говорилыч. — Похоже, не пацаны…

В пакете лежали аккуратно упакованные стодолларовые пачки.

Ну и дела! Мир полон чудес, а наше правдивое повествование — в особенности! Некто, пожелавший остаться неизвестным, передал на нужды терпящего бедствие лагеря именно ту сумму, которая позволяла решить все его проблемы. Асисяй теперь мог быть спокоен: за завтраком ему было обеспечено масло. Говорилыч мог продолжить затеянную им покраску забора. Терпеливые инструкторы теперь получат зарплату, и даже непреклонный пред любыми уговорами жокей Валерий Павлович немедленно приступит к седланию всех имеющихся лошадей, вплоть до застоявшегося в загоне красавца Гарри.

Однако тут есть одна запятая. Мы охотно примем любого героя, решившего появиться на подмостках в маске или, более того, пожелавшего вовсе там не появляться, а действовать за кулисами, не называя своего имени, — такими героями полна мировая литература. Мы готовы восхищаться ими и, быть может, даже им подражать. Однако в реальной жизни человек, бросающийся такими деньжищами, просто обязан представиться. Иначе нельзя. Иначе возникают вопросы: кто этот неизвестный доброжелатель? Имеем ли мы моральное право воспользоваться его щедростью?

— И этот неизвестный передал лагерю десять тысяч долларов! — говорил на утренней линейке Достоевский, оглядывая притихший строй. — Оставив подпись: «Огонь»… Естественно, очень хотелось бы знать, кто этот Огонь. Кто этот, понимаешь, граф Монте-Кристо?

Ребята переглянулись.

— Не знаете? Тогда давайте думать и решать вместе. Надеюсь, вы понимаете, — продолжал Олег Иванович, — что просто так эти деньги, ясный перец, мы взять не можем? Мы должны знать, откуда они и на каких условиях нам их, может быть, ссужают…

— А там не сказано, на каких? — уточнила Винни.

— Нет. — Достоевский вытер со лба испарину.

— А может, это не в долг, а подарок нам, детям, а? — предположила Фифа.

— А может, это деньги от наркоманов? Ну, то есть от наркодельцов? — Тормоз выразительно, с прищуром посмотрел на Достоевского. — И они у нас тут типа отмываются?

«Сексот» бросил взгляд на Виктора Сергеевича, как бы желая справиться: ну, как я его поддел? Однако лицо Клона, как и подобает сотруднику спецслужб, осталось непроницаемым, только где-то мимолетно промелькнуло в глазах насмешливое: ну, ничего, ничего поддето…

— Хватит трепаться, — сказал ничего этого не заметивший Достоевский. — Я вижу, ничего толкового от вас не услышишь. Значит, будем считать, что мы ничего не получали.

— Почему это? — вскричала Винни. — Нет, так не пойдет! Давайте будем считать, что мы их просто нашли. Как клад…

— Да, — кивнул Достоевский, — но в этом случае мы обязаны сдать этот клад государству и получить только свои законные двадцать пять процентов…

— А зачем платить? — удивился Асисяй. — Никто же не узнает.

— Как это — не узнает? Непременно узнает, — махнул рукой начальник лагеря. — Тайное, ясный перец, всегда становится явным. Но, как говорится, не в этом дело…

— А в чем?

— В том, что жить надо по закону. Даже если это невыгодно и неприятно…

— Ха! А кто так живет? — иронически выкрикнул Тормоз. — Конкретно!

Достоевский замялся. Он знал, что так живут далеко не все. Быть может, даже не большинство. Но, битый жизнью, дважды раненный и контуженный, он был уверен, что жить надо именно так, и никак иначе. Поэтому и ответил:

— Ну, будем надеяться, так живут ваши родители…

В шеренгах кое-где послышались смешки.

— …и наш лагерь, — сурово добавил Олег Иванович, оглядывая притихший строй.

— И что же теперь будет? — спросила Джейн.

— Я уже вызвал милицию и налоговую инспекцию, — сказал Достоевский. — Будем решать…

— Ну, это уж ваще! — завопила Фифа. — Эти крендели у нас все отберут. Вы что, ящик не смотрите?

— Отставить жаргон, — сказал Достоевский. — Прошу говорить по-русски!

И тут вся шеренга загалдела:

— Это ведь явно подарок нам, детям…

— Конечно! Подарок от неизвестного спонсора!

— А если в долг, мы отдадим! Когда деньги придут!

— Олег Иваныч, ну, пожалуйста!

— Ваша позиция мне ясна, — улыбнулся Достоевский, — и частично совпадает с моей. Как говорится, будьте покойнички! Сделаем все, что от нас зависит… Р-разой-дись!..