Тайны огонь-горы, или Полосатое лето

— «В Европе и США движение тортометателей давно уже стало притчей во языцех, — продолжала тем временем телеведущая. — На этот раз их жертвой стал министр теневого кабинета Джакомо Круазетти…»

На экране появился выходящий из шикарного отеля превосходно одетый, респектабельный мужчина. Его встречала рукоплещущая толпа. Джакомо в сопровождении охраны шел по узкому коридору, раздавая налево и направо ослепительные улыбки.

Неожиданно от толпы отделилась молодая женщина и устремилась к министру. Круазетти самодовольно улыбнулся и двинулся ей навстречу. Но женщина вдруг сбросила крышку с коробки, которую держала в руке, и залепила кремовым тортом в его лоснящуюся физиономию.

— «Жертвами „зеленых“, как правило, становятся продажные политики, взяточники и прочая не слишком уважаемая публика, — комментировала ведущая. — Представители этого движения считают, что выставить зло в смешном свете — значит во многом преодолеть его…»

Ребята, смеясь, наблюдали, как жертва тортометания, утираясь платком, беспомощно пыталась придать своему перепачканному кремом лицу солидное выражение.

На экране тем временем началась реклама.

— «…и побеждают кариозных монстров!» — хором вопили герои известного рекламного мультика.

— Нам бы своих одолеть, — в неожиданно возникшей тишине сказал Лешка. — Не кариозных, а мафиозных. Тех, которые не зубы, алее гробят…

На утренней линейке Достоевский объявил о предстоящей завтра конференции.

— Всем лагерем пойдем? — поинтересовалась Джейн. — Стенка на стенку?..

— Спокойно! — осадил ее Олег Иванович. — Нам прислали десять пригласительных. Естественно, пойду я, шестеро борцов с браконьерами, — указал он на батакакумбу, — ну, и еще трое… Желающим подойти ко мне после линейки!

— Щас, — буркнул Тормоз, — больше нам не фиг делать, как на собраниях париться…

Он повернулся и поймал на себе взгляд Клона. И во взгляде этом нельзя было увидеть одобрения.

— Подумайте о приветствии участникам конференции, — продолжал Достоевский. — Может, какой-нибудь стишок? Или спеть что-нибудь зажигательное на злобу дня… Как, Дима?

— Мы подумаем, — пообещал Леннон.

После команды «разойдись!» к Тормозу подошел Клон.

— Иди запишись на конференцию, — приказал он.

— На фига? — удивился Тормоз.

— Узнаешь, — загадочно округляя глаза, сказал «сотрудник ФСБ». — Подойдешь после обеда, я тебя проинструктирую…

Глава седьмая о том, что тортометание ввиду своей распространенности в мире в скором будущем может стать олимпийским видом спорта

Деревня Муромцево в день конференции чудесным образом преобразилась. Прилегающую к клубу улицу накануне тщательно убрали. Теперь она была сплошь заставлена дорогими иномарками. Возле них в ожидании начала разговаривали по мобильникам и друг с другом хорошо одетые господа бизнесмены. Слышалась иностранная речь: среди приглашенных были и иностранные телерепортеры. Выгружая аппаратуру, суетились телевизионщики — им предстоял день, полный хлопот.

Тут же несколько в стороне можно было увидеть джипы, на которых батакакумба была доставлена в лагерь после сражения с бульдозерами. Мелькали знакомые лица «быков», вертел своей тыквообразной головой Шкаф.

С утра прошел слух, что на конференции будет выставлено угощение. Ящики с пивом, выпечкой, бутербродами и фруктами это подтверждали. Среди толпящихся напротив клуба местных жителей по этой причине наблюдалось оживление. Особенно возбужден был Егор Гусаков. Накануне, по обыкновению, он выпил лишнего, и теперь чутье подсказывало ему, что на этот раз он сможет опохмелиться за чужой счет.

Наметанный глаз Шкафа сразу выделил пьянчужку из толпы, он велел своему подручному по прозвищу Бэтмен, черноволосому и черноусому худющему парню с красными бегающими глазками, подозвать Гусакова. И когда тот перестал упираться и подошел, поминутно оборачиваясь в сторону односельчан, взял его под локоток и отвел в сторонку.

— Тебя как зовут?

— Егор…

— Надо выступить, Егор, — положив ему руку на плечо, проникновенно произнес Шкаф. — Сказать, что трек — это, значить, путь к прогрессу. Ты ведь хочешь, чтобы у вас в деревне появились новые магазины, ларьки, автозаправки и прочее?

— А то, — ухмыльнулся Егор. — Ларьки — это да… А то негде заправиться…

Оглянувшись, Шкаф украдкой вложил ему в руку мятую сторублевку.

— А ты выступи, и родина тебя не забудет! Как?

— Так! — обрадовался Егор. — А чё не выступить? Насчет выступить — эт мы пжалста…

В этой фразе прозвучала незапланированная удаль.

— Э! Э! Выступать только по делу, — слегка обеспокоившись, уточнил Шкаф. — Понял? Мол, новый трек — это…

— Путь к пригрессу, — с готовностью договорил Егор. — Чё тут не понять?

— Прогрессу! И до выступления — ни-ни! — предупредил Шкаф. — Ни капли! Фирштейн? А то вон, по забору размажу!

— Чё-чё? — прикинулся глухим Егор, но под стальным взглядом собеседника тут же с готовностью закивал. — Все опосля! Так, командир? Опосля так опосля…

— Выступишь по делу — получишь премию, — отходя, пообещал Шкаф.