Тайны осени (СИ)

Но по мере того, как запас литературных, нелитературных, печатных и непечатных выражений в адрес отсутствующих любовников в бранной речи Карелина иссякал, его большая кипящая злость потихоньку угасала. И подъезжая к небольшому местному рынку он уже пришел к выводу, что Бог намеренно привел его в тот момент домой, дабы уберечь от дальнейших более неприятных сюрпризов в жизни, если бы он женился на этой женщине.

С этой мыслью он притормозил у обочины и вышел из машины, чтобы купить что-нибудь прохладительное в ближайшем киоске. Из-за жары или от недавней «бразильской» сцены у него пересохло в горле и стало трудно дышать. Боль за грудиной, о которой он забыл на какое-то время, дала о себе знать, резанув поперек груди. Сделав шаг, Карелин почувствовал, что ноги его стали ватными, и он куда-то проваливается. Темная  пелена заслонила свет в глазах, и он, теряя сознание, сполз на горячий пыльный асфальт, скользя по сверкающей полировке любимой машины. Дальше он ничего не помнил.

                             2. НЮРКА

Терпеть этот невыносимый яркий свет не было больше сил. Нюрка пошевелилась и приоткрыла один глаз. Попытка определить точное время суток увенчалась полным провалом. Но то, что день был в самом разгаре, она не сомневалась. Неопровержимыми доказательствами того явились чудовищная жажда и сухость во рту, нарастающая головная боль и чувство того, что кто-то пропустил это несчастное тело через гигантскую мясорубку. В общем, все признаки классического похмельного синдрома были налицо. В висках стучала, вернее, гремела одна единственная мысль: «Если сейчас не глотнуть хоть капельку, смерть последует неминуемо и бесповоротно». Такой исход событий ей явно не нравился, и, тяжело опираясь на непослушные верхние конечности, а в простонародье руки, Нюрка села, спустив ноги с дивана, который  верно служил ей постелью.

Сейчас нужно было встать и поискать чего-нибудь высокоградусного. Или не очень высокоградусного. Короче, годился любой напиток, способный привести в относительный порядок внутренности этой косматой головы, давно не помнящей ножниц парикмахера, способный устранить ломоту ног и дрожь рук, прояснить взор и мозги вот уже год направленные на одну цель - выпить.

Нюрка поправила голубенький бантик у выреза горловины помятой ночной сорочки и мутными глазами окинула комнату. Телевизор был выключен, цветы на подоконнике весело распускали красные лепестки, стул стоял там, где ему и положено было стоять - около стола. На пестрой клеенке последнего живописно располагались остатки вчерашнего ужина – кусок яичницы в зажаренной сковородке, обильно рассыпанные вокруг крошки хлеба и полбанки «леща в томате». Натюрморт украшала бутылка, уважительно расположенная в самом центре. Небольшая хрустальная рюмка стояла рядом.

Прошлепав босыми ногами к вожделенному объекту, Нюрка обнаружила, что водки нет ни грамма. Для уверенности она потрясла бутылку вверх дном, но даже это не помогло. Сосуд был абсолютно пуст и даже сух. Согнувшись в три погибели, она заглянула под диван в надежде найти что-нибудь там. Ее рискованная попытка привела к непредсказуемому, но логичному исходу. С грохотом, уцепившись за край клеенки со всем, что на ней было, Нюрка свалилась на пол. Больно стукнувшись лбом, она произнесла что-то отдаленно напоминающее «елки-палки», которое относилось скорее к разочарованию из-за напрасных поисков, чем к полученной черепно-мозговой травме.

Отсутствие в данный момент горячительного лишь отчасти огорчили целеустремленную натуру, поскольку падение все же не было напрасным. В углу у телевизора, куда уткнулась лицом упавшая Нюрка, было обнаружено и без промедления собрано в крепкую сумку, некогда пошитую из старых джинсов, определенное количество пустых бутылок. Поблагодарив всех причастных и непричастных к данному обстоятельству лиц  за то, что через какие-нибудь пятнадцать минут эта порожняя стеклянная тара превратится в живительную огненную воду, Нюрка скинула ситцевое ночное платье, обрядившись в дивный сарафан с красными маками на желтом поле.

Гремя бутылками в пустом подъезде, она спустилась по лестнице и вышла во двор. Взрослое население ближайших домов вероятнее всего таилось от сорокаградусной жары где-нибудь в тени садов собственных дач, либо на берегах спасительных водоемов или же просто в помещениях, обдуваемых всевозможными вентиляторами и кондиционерами. В любом случае, по дороге к ближайшему киоску с ласкающей глаз надписью «Прием стеклопосуды»Нюрка встретила лишь одного покрытого испариной дедулю с батоном в прозрачном целлофане, ковыляющего  по направлению к соседнему подъезду да безумную молодую мамашу, вздумавшую по такой жаре прогуливать трехлетнего малыша. У последнего нездорово алели щеки, а сам он вяло плелся, уцепившись за родную руку.