Тайны острова Плам

– Ну... я могла бы вынести любую пробирку или пузырек отсюда, или даже из другой лаборатории и пойти в туалет и спрятать их там. Никто бы не спохватился, особенно если пробирки не записаны в журнале и не идентифицированы. Затем бы я пошла в душевую, сбросила свою лабораторную одежду в корзину, приняла бы душ и пошла к своему шкафчику. На этой стадии я могла бы забрать пузырек из любого места и положить в свою сумочку. Затем я оделась бы, вышла через вестибюль, доехала на автобусе до парома и отправилась домой. Никто не наблюдает за вами, когда вы принимаете душ. Там нет телекамер. Уходя, вы сами в этом убедитесь.

Я спросил:

– А более крупные предметы. Предметы, которые слишком велики, чтобы...

– Все, что поместится под халат, можно донести до душевой. А там следует проявить изобретательность. Например, если выносить гель, его можно завернуть в полотенце.

– Его можно было бы спрятать в корзине с лабораторной одеждой, – заметила Бет.

– Нет, туда нельзя второй раз вернуться. Одежда заражена. Кстати, полотенце после использования необходимо положить в другую корзину. Как раз здесь любой наблюдающий за вами заметит, если вы несете что-нибудь. Но если принимать душ в рабочее время, никто не помешает.

Я пытался представить Тома и Джуди, выносящими вчера днем из здания Бог знает что, когда в душевой никого не бывает. Я спросил Чен:

– Если предположить, что здесь все в некоторой степени заражено, зачем вам класть пузырек куда-то?

– Сперва вы, конечно, предпринимаете меры предосторожности. Моете руки специальным мылом в комнатах отдыха, можете обернуть пузырек или флакон резиной или использовать стерильные перчатки или листы из латекса для более крупных предметов. Необходимо соблюдать осторожность и не быть параноиком. – Чен продолжила начатый рассказ: – Что касается компьютерной информации, она может передаваться из биологически опасной зоны в кабинеты административной зоны. Поэтому нет необходимости воровать дискеты или копии. Что же касается написанных рукой или отпечатанных на машинке заметок, графиков, карт и тому подобного, здесь принято отправлять все это в свой кабинет по факсу. Как видите, везде факсы, а в каждом кабинете за пределами биологически опасной зоны имеется личный факс. Только так отсюда можно вынести содержание записок. Много лет назад приходилось использовать специальную бумагу, промывать ее дезинфицирующей жидкостью, сушить и забирать на следующий день. Сегодня же вы найдете свои записки, когда вернетесь в собственный кабинет.

Бет посмотрела на Чен и прямо спросила:

– Как вы думаете, Гордоны вынесли отсюда что-нибудь опасное для жизни?

– Да нет же. Если они что-то и выносили, то это не было болезнетворным. В любом случае это было терапевтическим, полезным, противоядным, как бы мы это ни называли. Словом, что-то хорошее. Я бы отдала свою голову на отсечение, что все было именно так.

– Мы все на это очень надеемся, – сказала Бет.

Мы вышли из комнаты рентгеноскопии и продолжали обход.

Золлнер комментировал на ходу:

– Итак, как я уже говорил и с чем, по-видимому, согласна доктор Чен, если Гордоны и украли что-то, то это была генетически измененная вирусная вакцина. Скорее всего, вакцина от эболы, поскольку это было главным направлением их работы.

Я спросил:

– Доктор, чтобы проводить исследования, вам ведь приходится производить массу микроорганизмов. Верно?

– Да, но уверяю вас, мы не располагаем возможностью производить их в количествах, достаточных для ведения биологической войны. Вы ведь это имеете в виду?

– Я имею в виду случайные акты терроризма. Для этого у вас хватит микробов?

Он пожал плечами:

– Возможно.

– Опять это слово, доктор.

– Да, разумеется, для проведения террористического акта хватит.

– Верно ли, – спросил я, – что если наполнить банку из-под кофе сибирской язвой и распылить ее над Манхэттеном, то погибнет двести тысяч человек?

Он задумался:

– Может быть. Кто знает? Зависит от ветра. От времени года. От конкретного времени дня.

– Допустим, завтра вечером в час пик.

– Что ж... Двести тысяч. Триста тысяч. Миллион. Какое это имеет значение, все равно никто точно не скажет. И ни у кого нет банки из-под кофе, наполненной сибирской язвой. Это-то я точно знаю. По результатам инвентаризации.

– Замечательно. Но столь ли точна инвентаризация во всех отношениях?

– Я уже говорил вам, если чего-то не хватает, то это антивирусной вакцины. Ею и занимались Гордоны. Вы сами скоро убедитесь, проснувшись завтра живым. И послезавтра тоже, и после-послезавтра. Однако через шесть-семь месяцев какая-нибудь фармацевтическая фирма или иностранное государство объявит, что найдена вакцина от эболы, и Всемирная организация здравоохранения для начала закупит двести миллионов доз, и когда вы обнаружите, кто разбогатеет на этой вакцине, то найдете убийцу.

"Только странный тип может заняться подобной работой, – подумал я. – Гордоны, которых я считал нормальными людьми, воспринимались коллегами блестящими учеными". Я сказал об этом Золлнеру.