Тайны отдела охраны музеев

— Вас что, печалит то, что сатанисты ведут себя не должным образом и плохо учили то, что должны делать?

— Меня печалит то, что вокруг одно невежество!

— Да ладно! Подростки как подростки… Социально активные. За рощами в окрестностях Питера они у меня присматривают — и на том спасибо. Если что не так — сразу пишут. Мы так весной предотвратили вырубку леса на севере города, помните? Где еще дуб заветный…

— Бардак — дело добровольное! Сатанисты присматривают за деревьями… Бред…

— Вот такие у нас в Питере странные сатанисты… С гринписовским уклоном, — гордо ответствовал Борька.

— Слушай, а что твои сатанисты-гринписовцы в лесу забыли?

Борька довольно и даже гордо захрюкал от смеха:

— Так мы же все неформальные группировки, как вы знаете, подвигли плести березки — чтобы от русалок людей уберечь. Провели титаническую работу. Я им дезинформацию подкинул и убедил всех, что так и положено. По звездам считали и не по звездам… Каждой группировке свою легенду. Они и верят.

— Я про это уже слышал, Михаил Ефремович был в восторге.

Борька совсем закатился:

— Еще бы не в восторге! Все в восторге — особенно ребята из секты.

— Так что у них случилось-то?

— Заплели они березки, красиво, кстати, получилось. Отпраздновали — выпили как следует. И решили закрепить это дело оргией. Под теми самыми березками.

— И что?

— Кому-то в порыве страсти ли, или от выпитого — померещились русалки. Грациозно качающиеся на ветвях тех самых березок, и в лучших традициях местного фольклора, расчесывающие длинные золотые волосы…

— Никто не пострадал?

— Нет, но белочка оказалась заразной… Померещились девы речные не ему одному! Многие потом даже утверждали, что те самые русалки проявили к ним пылкие чувства! Я подробности опускаю, чтоб вас не смущать, но если хотите — почитайте форум сами!

Борька веселился от души, а Старцев схватился за голову, и тихо, чтоб его не услышал юный хакер, застонал:

— Вот заразы! Мне что теперь — от Водяного упреки слушать, что его… девочек совсем залюбили?

Вздохнув, он с недоумением спросил:

— Так, а собираются они еще раз зачем?

— Надеются на продолжение! — отчитался Борька.

И они снова засмеялись. Вот только… каждый о своем.

— Хорошо придумали, а теперь к делу — можешь задать поиск по ключевым словам — похищение женщин с ребенком?

— Тогда получится, что женщин похищали вместе с ребенком.

— Нет. Ребенка оставляли, а женщин забирали.

— Хорошо.

— И началось это с двадцать третьего на двадцать четвертое.

— А ночью раньше ничего не могло произойти?

— Вот это и надо выяснить. Ладно, пошли ужинать. Потом будем работать.

Они который раз всматривались в кадры съемки. Борька увеличивал, раскладывал покадрово… Проматывал побыстрее. Все равно было непонятно, куда подевались женщины, и кто их забрал.

Видеосъемка огороженного двора сменялась кадрами гипермаркета. Фигура одной похищенной женщины — другой. Но это по-прежнему ничего не проясняло. Несколько секунд мутного экрана — и все. Дети остаются одни — женщины исчезают. Пробиться не получалось никакими фильтрами.

Ближе к одиннадцати у Старцева зазвонил телефон. Это был следователь.

— Женщина из супермаркета нашлась.

— Где? Когда? — оживился Егор Иванович.

— Не так давно, на перекрестке Суздальского и Светлановского.

— Это же северная окраина города.

— Именно. Ее чуть не сбил водитель. Он утверждает, что потерпевшая появилась прямо перед колесами. Самое интересное, видеорегистратор это подтверждает.

— А что говорит женщина?

— Она вообще не говорит…

— И где она сейчас?

— В Бехтеревке, в отделении неврозов.

— Там встречаемся?

— Слушай, давай с утра. У меня сегодня типа был выходной! — взбунтовался следователь.

— Завтра с утра так завтра с утра. — Не стал спорить Егор Иванович. — Только вот смотри: ближе к ночи третьего дня нашлась потерпевшая. Получается, что ваша девчонка, Виктория, которой никто не верит, говорила правду — ее тоже похищали.

30 июня, 23: 57. Двадцать третий километр по Мурманскому шоссе.

Ветер благодаря полям похожего на немецкую каску шлема не бил в лицо, — а деликатно заглядывал под них, — будто здоровался. Как же он любил просто нестись в ночи куда глаза глядят… Конечно было в этом что-то мальчишеское, что-то наивно-романтичное, и возможно, действительно не очень подходило его почтенному возрасту. Но в такие минуты он был самим собой.

Романтичным, беспечным, рисковым, и… сентиментальным. Глаза начинали блестеть от слез, если ночная прогулка затянулась и удалось встретить рассвет в живописном месте. Воспоминания задевали за живое, и что-то, чему категорически запрещалось высовываться в остальное время, начинало лезть прямиком в душу, и что уж совершенно не вписывалось ни в какие рамки — в голову лезли стихи. Записную книжку с редкими откровениями таких вот ночных поездок байкер хранил в потайном карманчике кожаного чемодана в заклепках, намертво прикрученного ремнями к торцу сидения.