Тайны отдела охраны музеев

— Пора штат увеличивать, Егор Иванович. Вы же сами понимаете, что пора. По нашему этажу должны бегать около десятка сотрудников. А что получается? Вы один. Мы с Михаилом Ефремович все больше консультируем. Молодой человек ваш с компьютером — это замечательно, но из оперативников, что по городу бегают — считай — вы один.

— И секретаря надо найти, чтобы отчеты составляла! — тяжело вздохнул Михаил Ефремович.

— Вы живете в состоянии аврала уже год — с тех пор как… — замялась Анфиса Витольдовна.

— Все? — поинтересовался начальник.

— Вам надо спать. Вам надо кушать. Вам надо нормально жить! А если случится что-то масштабное! Даже вы не сможете быть в двух местах одновременно!

— На этом закончили, — резюмировал Егор Иванович. — У нас в городе женщину похитили!

И он стал рассказывать о своих ночных поездках.

Михаил Ефремович стразу переместился к огромной, во всю стену, карте Санкт-Петербурга. И как только назвали адрес, достал красные флажки. Один установил в точку, которая была во дворе дома, другими стал помечать что-то еще, понятное пока только ему.

Анфиса Витольдовна отправилась к картотеке. Ряд деревянных ящиков, занимал целую стену напротив карты.

Спустя минут тридцать — Егор Иванович успел подремать — его старая гвардия появилась рядом с диваном, готовая дать отчет. Но по их недовольным лицам начальник понял, что ничего толком они не нашли.

— Может, русалки? — поинтересовался Старцев.

— Не должны бы. Хотя сейчас идет русалья неделя, мы ведь сделали все необходимое для того, чтобы эти создания не трогали людей.

— Березу заплетали? — поинтересовался начальник.

— Все как полагается, — пожал плечами Михаил Ефремович.

— Две молодые березки к земле пригнули, лентами перевязали, — стала перечислять Анфиса Витольдовна. — Потом заплели косы из веток. Под деревом угощения. Обязательно вареные яйца. В этом году особенно удачно получилось. Боренька провел целую Интернет-компанию. Так огромное количество молодых людей приняло в этом участие. Языческие культы снова в моде, знаете ли.

— Борис — молодец! — Похвалил их бойца интернета Михаил Ефремович. — У него даже толкинисты березки плели. Он им такую теоретическую базу подвел, что они поверили.

— Мы-то уже стары березки заплетать, — как-то печально отозвалась Анфиса Витольдовна.

— А что молодые люди выделывали после березок…, - мечтательно закатил глаза старый сотрудник. — Для закрепления эффекта, видимо!

— А вы-то откуда знаете? — с подозрением посмотрела на него коллега.

— Так они… это… на сайте выкладывали. А мы наблюдали. Контролировать же надо…

— Значит, это, скорее всего, не русалки? — отвлек сотрудников от выяснения интереснейших аспектов Старцев.

— Они бы защекотали всех. Было бы несколько трупов — и все.

— Тогда кто это?

— Место же замечательное! — начал Михаил Ефремович. — Петровская набережная. Нева рядом. Петропавловская крепость — рядом… Стрелка Васильевского острова тоже. Практически это может быть все, что угодно.

— Я бы вообще запретила людям селиться в таких «замечательных» местах. Вот были здесь до Петра Первого запретные леса — и на Васильевском, и на Заячьем — где сейчас крепость. Так туда людям вообще запрещено было просто так появляться. Только в особое время. И с особыми ритуалами.

— И хорошо, если не в роли жертв, — не мог не съязвить Михаил Ефремович.

— Тогда считали, что границу с Иным, не понятным нам миром, необходимо закрывать именно так, — пожала плечами Анфиса Витольдовна. — По всей земле такие разломы разбросаны. Их немного, но они есть. Но вот строить в таком месте город… Это только у нас!

3

1717 год, лето.

Генерал-губернатор новой столицы Российской Империи — Санкт-Петербурга — был в смутном, тревожном состоянии.

Наверное, Александр Данилович Меншиков слишком долго оставался на одном месте. Да еще и в каком! В столице! Вот странствовать с Петром по Европе, бешено носиться на коне на поле боя, первым взобраться по лестнице в захваченную крепость… Это да. Говорить одно, думать уже про другое, нестись куда-то на край света за третьим… Вот это жизнь. А тут?!

Генерал-губернатор тяжело вздохнул и, чуть натянув поводья, остановил послушного коня.

Ночь никак не наступала. Красноватое солнце почему-то злобно поглядывало на безумцев, решивших строить здесь город. Меншиков вспоминал, что раньше он не чувствовал в этих местах такого противоборства человеческой воле. Или ему казалось от усталости, или раньше эти места относились к людям по-другому: с любопытством, но без злобы.

Что же изменилось?

Вот уже два года он безвылазно сидел в Санкт-Петербурге и следил за тем, чтоб город все-таки строили… Это, конечно, выгоднее — что ни говори. Но он поближе познакомился с тем местом, где Петру пришло в голову строить его «парадиз». Кстати, даже он, Меншиков, не знал, почему именно здесь. Почему на этих островах, окруженных болотами да вырубками векового леса…

Вообще, когда царь велел: «Граду быть» и потом, когда они чуть больше десяти лет бывали тут наездами, никто из приближенных — да и сам повелитель — не понимали толком, что это за место.