Тайны Палм-Бич

Ни единый мускул не дрогнул на лице Кики. Эштон лишь моргнула. Тишину гостиной нарушил прерывистый вздох Алессандро:

– Что означает – этого больше нет?

Спенсер вынужден был рассказать им все, по крайней мере то, что он знал. Он объяснил, что в течение многих лет деньги разбазаривались, и Меррит делал все, чтобы поправить положение. В отчаянии он вынужден был принять неблаговидное решение.

– Но что-то, наверное, можно сделать, – сказал Алессандро.

Спенсер посмотрел ему в глаза:

– Я не собираюсь раскрывать все подробности. Даже среди своих. Скажу лишь, что все безвозвратно потеряно.

Эти слова внезапно обрели для Спенсера какой-то особый смысл. Он вспомнил о Мег. Сам он потерял больше, чем деньги.

Эштон стояла на террасе, примыкающей к ее спальне, и смотрела на затемненный дом Хэнка. Она выключила телевизор, по которому продолжали говорить о смерти Меррита, однако слова ведущего все еще звучали в ее мозгу. Ей хотелось быть с Хэнком, слышать его утешения. Однако она понимала; ничто не способно ее утешить. Спенсер объяснил все достаточно ясно, когда семья рано утром собралась в гостиной Меррита. Алессандро окончательно определил ее судьбу, когда они ехали в машине домой.

– Он был дураком или недоумком, если пошел на это, – сказал Алессандро.

– Не сейчас, Алессандро. Пожалуйста.

Алессандро обернулся назад и посмотрел на нее:

– Очень трогательно видеть подобное проявление родственных чувств. Правда, это несколько запоздало.

Эштон сама думала о том же. Она часто не соглашалась с Мерритом, когда тот был жив, и не понимала, как много у них было общего и как она зависела от него. С чем она осталась сейчас? Брак без любви. Неверный муж. И она понимала, что все будет лишь усугубляться. Алессандро женился на ней ради денег и из-за этого так плохо относился к ней. Как он ста нет вести себя по отношению к ней сейчас, когда она лишилась денег? Конечно, у нее будет ребенок, и это дает ей некоторую надежду, но не много надежд на ребенка, которого будут воспитывать жестокий отец и несчастная мать.

Эштон услышала голос Алессандро, который вошел в дом и спросил Джорджа о ней. Пока что на людях он вел себя прилично, вместе со Спенсером и Хэнком ходил в полицию, со Спенсером – в похоронное бюро, зато когда оказывался с ней наедине, снова делался колючим и жестоким. Как будто она виновата в том, что ее состояние потеряно.

– Ну так брось меня! – не выдержала она. – Уходи и оставь меня в покое!

– Ага, чтобы ты отправилась к своему любовнику? С моим ребенком? Нет, tesoro! Помни, что говорил мой старик отец: Монтеверди не допускают развода.

– Даже за деньги?

– Мы женимся ради денег. Но мы не разводимся ради денег.

Эштон слышала, как Алессандро поднимается по лестнице. Ей захотелось куда-нибудь убежать. Было невыносимо снова видеть его. Но бежать было некуда. Она обречена оставаться с ним всю жизнь.

Мег не знала, пожелает ли Спенс ее видеть. Но она должна сделать такую попытку.

К счастью, возле дома не было видно репортеров. Прошло менее суток после смерти Меррита, но большинство представителей прессы удалились в поисках более свежего скандала. Очевидно, в этом сыграли роль полиция и Хэнк.

Спенс сам подошел к двери, услышав шум подъехавшей машины. Мег увидела, как он стоит и смотрит на нее, и подумала, что у нее сейчас может разорваться сердце.

– Я не знала, пожелаешь ли ты видеть меня, – сказала она.

Он не ответил, через дверь ей было плохо видно, какие чувства отразились на его лице.

– Могу я войти? – спросила Мег.

Спенс открыл дверь, и она шагнула в холл. Они стояли лицом друг к другу, их разделял всего лишь фут, но впечатление было такое, что между ними пропасть.

– Я чувствую себя ответственной… То есть я хочу сказать, если бы я не затеяла всю эту историю… – Мег замолчала.

– Это не твоя вина. И не Хэнка Шоу. И Эштон, и мы оба это понимаем. Меррит залез в дерьмо по уши. Если бы не это, случилась бы какая-нибудь другая катастрофа.

– Значит, ты простил меня?

Спенс продолжал смотреть на нее.

– Главный вопрос в том, простила ли ты меня?

– Ты имеешь в виду пари?

Он поморщился, затем кивнул.

Мег посмотрела в его глаза. Голубые, словно морская гладь, сейчас они чуть потемнели. Она вспомнила, что ей рассказал Алессандро.

– То был не ты. То был прежний Спенс. Тот, с кем мы распрощались после Саут-Бич.

Позже никто из них не мог вспомнить, кто сделал первый шаг. Возможно, они сделали его одновременно. Так или иначе, они оказались в объятиях друг друга, и переживания и безнадежность последних дней растворились в поцелуях, ласках и взаимной любви.

Они не возвращались к печальной теме до следующего утра. Да, в общем, им и говорить было некогда. Они занимались любовью, ласкали друг друга страстно, исступленно, восторженно, а затем лежали, молчаливые и обессиленные, в объятиях друг друга. Лишь утром, когда солнечные лучи проникли в спальню, Мег решилась заговорить об этом.

– Есть по крайней мере одна хорошая сторона во всей этой грустной истории, – сказала она, проводя ногтем по его груди.

Спенс поднес ее руку к своему рту и перецеловал все ее пальцы.

– Мы нашли друг друга.