Тайны Парижа. Том 2

— А он… он любил вас?

— До безумия.

— Хорошо, — сказала Дама в черной перчатке, — перемена, происшедшая в вас, дает мне ключ к разрешению этой тайны.

Графиня вздохнула еще раз и подумала, что ее допрос этим ограничится. Но Дама в черной перчатке продолжала:

— Это объясняет мне быстрое и заметное улучшение, которое наблюдалось у больного в первые восемь дней… Но…

Она остановилась и посмотрела на графиню; та почувствовала, как стучит ее сердце.

— Но, — продолжала Дама в черной перчатке, — если перемена ваших отношений к графу совершила это чудо, то следует думать, что случилось нечто новое… причиной чего, хотя бы и косвенной, были вы… Не принимали ли вы кого-нибудь здесь?

Графиня вздрогнула и побледнела как смерть. Дама в черной перчатке взяла ее за руку.

— Сударыня, — ласково заметила она, — извините меня и будьте уверены, что я ваш друг. Я спрашивала майора… и он сделал мне… кое-какие намеки… о тайне…

Она, по-видимому, некоторое время не решалась договорить, но так как графиня продолжала молчать, то она нерешительно сказала:

— У майора есть друг… который любит вас… он приходил сюда… граф ревнует…

— Сударыня, пощадите! — пробормотала графиня, закрывая лицо руками.

— Графиня, — проговорила Дама в черной перчатке, — графиня! Во имя Неба! Ведь я хочу спасти вашего мужа… я прошу у вас милости… этот молодой человек…

— О! — внезапно проговорила графиня, — он не вернется сюда… я его не увижу, даю вам слово…

— Этого мало…

— Боже мой, чего же вы еще потребуете от меня?

— Слова, которое может спасти вашего мужа.

— Каково бы оно ни было, я даю его.

— Хорошо! Как только он откроет глаза и вы заметите, что его рассудок возвращается, что спокойствие сходит в его душу… тогда…

— О, продолжайте…

— Как только он взглянет на вас, вы дотронетесь рукой до его руки; пусть он удостоверится, что «его» нет в комнате… вы наклонитесь к нему… и…

— И?.. — с нетерпением проговорила графиня, вся взволнованная и дрожащая.

— И скажете ему на ухо: «Он ушел… я его больше никогда не увижу… »

—Я обещаю вам это, —сказала графиня прочувствованным голосом.

Дама в черной перчатке подошла к больному и сняла повязку с его раны. Граф д'Асти спал глубоким сном, и сердце у него чуть слышно билось. Можно было подумать, что он умер. Тогда Дама в черной перчатке показала графине другой маленький флакон и поставила его на столик. Затем она сняла корпию, которой была закрыта рана, и обмыла рану тепловатой водой… Намочив новый кусок корпии жидкостью из второго флакончика, причем корпия окрасилась в красный цвет, Дама в черной перчатке наложила ее на рану.

— До свидания, сударыня, — сказала она, вставая, — я возвращусь сегодня вечером в одиннадцать часов. Однако, я думаю, что не следовало бы держать раненого в этой комнате, где воздух несколько испорчен.

— Его нужно перенести? — спросила графиня.

— Я бы предпочла комнату на первом этаже.

— Хорошо, рядом с залой внизу есть небольшая спальня.

— Ее окна обращены на север?

— Да, они выходят в сад.

— В таком случае, отлично.

— Но можно ли перенести его без опасения для здоровья?

— Да, но только теперь, пока он находится в глубоком сне.

Графиня позвонила и отдала необходимые распоряжения.

Дама в черной перчатке вышла в сопровождении майора.

Спустя час граф д'Асти открыл глаза. Он осмотрелся вокруг и, казалось, совершенно не узнал комнаты. Его взгляд упал на залитое слезами лицо графини. Бедная женщина держала в своих руках руку мужа.

— Как вы себя чувствуете, мой друг? — спросила она. Глаза больного приняли радостное выражение; его взгляд сделался осмысленным.

— Вас перенесли сюда, — продолжала графиня, — по приказанию нового врача.

При этом заявлении глаза больного выразили некоторое недоумение.

— О, — сказала графиня, улыбаясь сквозь слезы, — правда, врач странный, мой друг: женщина… молодая русская дама, обладающая удивительными целебными тайнами.

Взгляд графа д'Асти выражал все возраставшее изумление.

— Это майор Арлев, сосед наш, привел ее к вам. Она лечит теперь вашу рану… лихорадка у вас уже прошла… она ручается за ваше выздоровление.

Имя графа Арлева сразу вызвало на лице раненого выражение ужаса и ненависти. Разве майор не был другом Армана?

Графиня догадалась, что происходит в мыслях и в сердце ее мужа. И, верная данному обещанию, она наклонилась к раненому, поцеловала его в лоб и сказала:

— Не ревнуйте, друг мой, он ушел… я его больше никогда не увижу…

Безумная радость озарила измученное лицо графа; в эту минуту вошел лакей и подал молодой женщине письмо; она распечатала его и прочла:

«Графиня.