Тайны Парижа. Том 2

«Выбирайте любое, — продолжала она, — или напишите немедленно формальный отказ от прав, предоставленных вам брачным контрактом, и уезжайте завтра же из этого дома с тем, чтобы не возвращаться в него больше, или я донесу королевскому прокурору об убийстве».

Капитан вздрогнул, взял перо, на которое повелительным движением ему указывала госпожа, и написал отказ.

Затем он в бессильном отчаянии вышел из комнаты и вернулся в замок только поздно ночью.

Жермен остановился еще раз. Дама в черной перчатке все еще не сводила с капитана своего горевшего местью взора; агония его была ужасна, так как он сохранял ясность ума и до последнего слова слышал весь рассказ своего соучастника.

Дама в черной перчатке спросила его шепотом:

— Это все правда, капитан?

Гектор Лемблен в бешенстве кусал подушку, на которой покоилась его голова.

Жермен продолжал:

— На следующее утро мы вдруг услышали, что капитан горько и отчаянно рыдает. Он объявил нам, что госпожа внезапно скончалась… Однако, — прибавил Жермен, — дело в том, что он сам задушил ее. Несчастная женщина защищалась целых два часа, борясь с энергией отчаяния, цепляясь за кровать, занавеси и кусая руки, которые ее душили… Но он поборол ее; таким образом капитан получил возможность уничтожить свое отречение, написанное несколько часов назад. Так вот, — заключил Жермен, обращаясь к молодому человеку, — с кем вы хотели драться.

— О, ужас! — прошептал Арман.

Как только Жермен окончил рассказ мрачной драмы, Дама в черной перчатке наклонилась к капитану, бледному, дрожащему от стыда и невыразимо страдавшему:

—А теперь, капитан Гектор Лемблен, — сказала она, — настала моя очередь объявить тебе, чья мстительная рука привела тебя к божественному правосудию. Смотри сюда… смотри на меня!..

Он взглянул на нее, и лицо его, на которое легла уже печать близкой смерти, выразило еще больший ужас.

— Капитан Лемблен, — продолжала она, — давно уже все это было мне известно. Все, что произошло здесь: твои страхи, мучения, отчаяния, дерзкие надежды — все до мельчайших подробностей, о которых рассказал твой соучастник, до удара шпаги, бывшего смертельным, все это дело рук моих.

И когда впился в нее налитый кровью взгляд капитана, которым умирающий как бы спрашивал, кто же такая эта женщина, терзающая его с неумолимой злобой, она подняла свою руку в черной перчатке.

— Я сказала вчера, что храню на этой руке, на которой ношу черную перчатку, пятна крови человека, которого одного любила на свете… и эта кровь, — добавила она чуть слышно, — ты был одним из тех, кто пролил ее!

Она наклонилась к капитану еще ближе и продолжала:

— Я вовсе не дочь генерала де Рювиньи, этой дочери никогда не существовало, — я…

Она приникла губами к уху умирающего и прошептала имя, которого никто не мог слышать, даже, может быть, сам капитан. По лицу умирающего пробежала последняя судорога, и глаза его в ужасе остановились на ней…

Тогда таинственная мстительница схватила шпагу и вытащила ее из раны; из груди капитана вырвался страшный крик, и он испустил дух…

На этот крик вбежали двое людей, которые, серьезные и пораженные ужасом, остановились на пороге. Это были майор Арлев и Арман. Дама в черной перчатке, бледная и величественная, стояла, положив руку на не остывший еще труп, на то сердце, которое перестало биться благодаря ей. Вид ее так поразил влюбленного юношу, что он, задрожав, отступил к самой двери.

Она заметила его и сделала шаг ему навстречу.

— Молодой человек, — сказала она, — я уже говорила вам, что моя жизнь полна мрачных тайн; не пытайтесь же проникнуть в них и не преследуйте меня.

Он хотел было возразить или, быть может, упасть к ее ногам, но дверь отворилась, и новое лицо появилось на пороге.

Это была женщина, молодая и прекрасная, которая безостановочно проехала сто верст в почтовой карете и явилась сюда, бледная от страха, с горящими ненавистью глазами. Эта женщина, заметив Армана, бросилась к нему, как бы желая защитить его собою от Дамы в черной перчатке… Та сделала шаг назад… И обе женщины, до сих пор ни разу не встречавшиеся, смерили друг друга взглядом, подобно двум противникам на поле битвы.

— Кто вы, сударыня? — высокомерно спросила Дама в черной перчатке.

— Меня зовут Фульмен, — ответила вновь прибывшая.

— А! Знаю… мне говорили о вас.

И Дама в черной перчатке взяла Фульмен за руку, подвела ее к постели, на которой покоилось тело капитана, и тихо сказала ей:

— Если вы любите этого молодого человека, если вы действительно любите его, то увезите, увезите его от меня! Чтобы он никогда не попадался на моем пути! Не испытывайте Бога… и особенно не пытайтесь узнать, кто я… У меня нет отчизны, нет больше привязанности… в сердце моем живет только один умерший.

И видя, что Фульмен вздрогнула, она прибавила:

— Моя миссия еще не кончена… Не пытайтесь вставать мне поперек дороги… Вы будете побеждены…

— Это мы еще увидим! — гордо воскликнула Фульмен. Она схватила руку молодого человека и заставила его последовать за собою.

На пороге гостиной она обернулась, и обе женщины обменялись взглядами, которые скрестились, как лезвия двух шпаг.