Тайны парижских манекенщиц (сборник)

Предполагается прогулка к Нилу, надо проехать полсотни километров. Прекрасное асфальтированное шоссе тянется вдоль великолепных поместий: роскошные парки, белые здания под сапфировым небом, черные деревни, распевающие или нищенствующие женщины, сидящие за их спинами малыши. Скот с тучами мух у глаз. Река, не столь широкая, как я представляла (примерно Сена в Шату). Прекрасный вид с террасы знаменитого ресторана вроде «Каскада». Закат разбрасывает все краски палитры по западному небу, на сине-зеленые воды.

Ночное заведение, где я сталкиваюсь (она падает в мои объятия) – с кем бы вы думали? – с приятельницей по пансиону Элианой Амбрен. У Андре Маара ее чудный голос покорял нас. Здесь она продолжает карьеру, ведущую ее к зениту славы.

Наконец – на закуску! – настоящее путешествие (уик-энд) к истинному дворцу, который отделяет Каир от пустыни. Вдоль дороги эрги, дует ветер (быть может, самум?), (вонючие) озера, сверкающие как черепица. Опускаешь в воду руку. Она горячая. В ней плавают тухлые рыбы.

XVII. Южная Африка

Бальмен особо не куксится. Замечательный хозяин! Смирился с выходками своей «безумицы». А «безумица» послушно возобновляет работу и показ коллекции.

Он повез меня в Алжир. Нас сопровождают еще четыре манекенщицы. Лежащее между странами Средиземное море по-прежнему пугает меня. Но я решила всю дорогу болтать, чтобы перебороть страхи.

Все действо, и пребывание, и показ, состоялись в «Алетти». Нам устраивают праздник, ради нас собираются самые верные почитатели. Как-то в 6 часов утра меня разбудил (я с бранью взяла трубку: мы легли в три утра) низкий певучий голос. Один из наших соседей, каид [146], чье белоснежное одеяние поразило даже Бальмена:

– Мадемуазель, вы меня покорили.

– Месье, я спала.

– Можем ли мы пообедать вместе?

– С моими друзьями и господином Бальменом?

Он согласен. Щедрый господин. Очаровывает всех сидящих за столом. Как-то вечером приглашает меня на ужин одну (относится ко мне с большим уважением. По-видимому, все понял). Он отослал «додж» [147], и мы возвращались пешком. На улице свежо. Мой кавалер снял свое одеяние, под которым было нечто вроде черной камчатной куртки (какая стать!), набросил его мне на плечи эдаким царственным жестом. Утром Бальмен отчитал меня.

Свадьба брата Бернара. Я мало говорила о нем. Однако он отличный парень, ас своего дела, занимается промышленным дизайном. Здесь же и Жан-Лу, молодой мастер волнистых локонов.

Мишель привозит новобрачных в «паккарде» [148]Клода. Какое зрелище! Моя скромная семья умеет устраивать широкие празднества: обед накрыт на семьдесят пять человек!

На отдыхе

Отдых. Мы отправляемся наконец вместе, Мишель и я, на юг, где его родители только-только получили наследство в Кап Ферра, одно из прекраснейших имений на побережье. Жизнь «хозяйки замка» и купальщицы. Я расхаживаю в модных черных шортах, которые не пришлись по вкусу моему тестю, дорогому «Пупуту», где-то за месяц до его кончины. Несколько недель ленивого времяпровождения, нечто новое для меня. Неподдельная радость от присутствия в Ницце хозяина, которого мы приглашаем в Мальмезон [149]на коктейль. Собралось несколько известных личностей: Жан Дави [150], Жаннин Криспен [151], Сюзи Прим [152], Джуни Астор [153], Жаклин Каде [154], Робер Верней, Морис де Канонж [155]. (Вчера еще был Анри Роллан.)

Что написано в моей записной книжечке?

В день, когда я приступила к написанию «воспоминаний», я уже их не выбрасываю. Ага, бегство в декабре 1949-го в Марокко, Касабланку.

Три дня. Оно не оставило никаких воспоминаний. Марокко стоит большего. Обязательно туда вернусь!

Возвращение в Париж с Мишелем

Несколько крайне тяжелых дней: у бедняги Мишеля умер отец (нам сообщают ночью по телефону).

Я проплакала все утро. Мишель – он играет в «Путешествии втроем» – отправляется на побережье, а между двумя самолетами Возвращение в Париж с Мишелем пропускает всего один спектакль, преодолевая ужасающую горечь утраты.

1950 год. Это было вчера. Может, пора заканчивать? Не слишком ли затянуты эти страницы? Однако мне кажется, что в голове проясняется месяц от месяца.

Февральская коллекция Бальмена как всегда превосходна, но, быть может, недостаточно публична. Хозяин хотел воссоздать моду 1920 года, а носить такие платья могут лишь профессионалки. Не жаловаться, когда показываешь от двадцати до восьмидесяти «странных» платьев!

Об этом проекте я узнала в конце мая. Слушок, к которому я с удовольствием прислушалась. Мадам Эбрар из Синдиката Высокой моды вскоре подтвердила: производители шерсти из Капа (Кап это вам не Аньер!) действительно решили пригласить из Парижа девять манекенщиц.

– Я согласна.

– Пралин, это может совпасть с отпуском и продлиться три месяца. Вы можете пропустить августовскую коллекцию. Вероятнее всего.

– Бальмен отпустит меня.

Он отпускает. Но покачивает головой. Его отношение лишь наполовину успокаивает меня.

– Не сердитесь.

– Я сержусь на себя, что слишком вам доверился.

– Но я ведь беру «вас» с собой!