Тайны парижских манекенщиц (сборник)

Очевидно, что от самой дешевой модели, продающейся там за десяток долларов (три или четыре тысячи франков), нельзя требовать полной идентичности с моделью за двести тысяч франков, послужившей для воспроизводства. Вот почему сейчас парижские модельеры не разрешают использовать свою марку, если не заключают специального договора с розничными торговцами, продающими непосредственно пользователю без услуг посредника. Таким образом, устраняется риск, что Дом с почетным статусом поручит воспроизводство своих моделей менее котирующемуся Дому, а тот подпишет договор с третьим домом и т. д. В конце цепочки платье с Пятой авеню переходит в Бруклин и становится неузнаваемым в «популярных переизданиях», сохраняя марку одного из четырех или пяти мэтров парижской Высокой моды. Подобная авантюра вдохновила крупный американский журнал на публикацию серии юмористических снимков, где сравнивалась модель Диора, если не ошибаюсь «Марграв», с американским воспроизведением, не имевшим ничего общего с оригиналом. Декольте уменьшилось, пуговицы раздвинулись, юбка стала не столь обтягивающей. «Короче, – с хитринкой заключал редактор, – от прототипа сохранились лишь три крохотных узелка на груди».

Изготовленное таким образом новое платье могло происходить от других моделей, закупленных в Париже одновременно с «Марграв», но не обязательно у Диора, так как американские производители не удовлетворяются изменением выкройки.

Им случается пришивать рукава одной модели к корсету другой, дополняя деталью понравившегося им кроя третьей модели. Настоящий коктейль.

Весной 1955 года в США возникла настоящая мода на прямые туники, запущенные Баленсиагой в феврале, но я уверена, что у Кристобаля Великолепного округлились бы глаза, если бы он увидел, как иногда уродуют его детей, делают даже купальники-туники. В подобных условиях и речи не может быть o Высокой моде, и американцы, кстати, не претендуют на нее. Они хорошо знают, что клиентки, одевающиеся на заказ, будут дважды в год отправляться в Париж для обновления гардероба.

Даже творцы, как Норелль [271], Чарльз Джеймс [272]или Полина Трижер [273](обосновавшаяся в Америке француженка), считаются лишь производителями шикарной одежды. Они предпочитают поворачиваться к Парижу спиной и искать американские источники вдохновения, продавая свои модели по триста – пятьсот долларов (сто – сто восемьдесят тысяч франков), но за эти деньги дают своим клиенткам возможность найти в своих магазинах подходящие размеры. Кстати, имеется целая гамма с ¹/ ₂, ¹/ ₄размеров, с коротким или длинным корсетом и т. д., которые экономят время и деньги, избегая многочисленных примерок.

Зачем критиковать подобную практику? Она соответствует иному образу жизни, иному миру, где любят одеваться хорошо, но быстро. Все наши бесконечные тонкости всего лишь устаревшие обычаи Великого века! Для понимания ситуации достаточно посетить Эмму Домб в Сан-Франциско.

Поняв, что калифорнийское общество нуждается не только в шоферских ливреях, она специализировалась в производстве вечерних и свадебных платьев. Ее торговля пошла так успешно, что она установила у себя раскроечный стол… длиной семьдесят метров, самый большой в мире. Зайдите в ее магазин: словно все вечерние платья планеты договорились o встрече.

И в этот достаточно головокружительный вихрь торговли каждый сезон вбрасываются новые модели из парижских коллекций. Не у всех одинаковая судьба, поскольку при стоимости в Париже сто, двести или триста тысяч франков в США они продаются за десять – двести долларов (от трех с половиной до семидесяти или восьмидесяти тысяч франков). Самые дешевые есть одновременно самые упрощенные и самые воспроизводимые (тысячами и даже десятками тысяч экземпляров).

Видя размах и сложность американских сетей, трудно создать классификацию пользователей этих моделей. Есть производители шикарных моделей: Масис, Гимбелс, Орбахс, Рассекс, Сакс и Бергоф Гудман [274], которые пытаются в своих воспроизведениях добиться наибольшей точности. Им даже случается во время показов демонстрировать рядом оригинальную модель и ее копию.