Тайны парижских манекенщиц

«New-York Times в финансовом разделе публикует развернутое объявление о продаже знаменитого парижского Дома Высокой моды, одного из старейших, элегантных и пользующихся международным признанием.

В объявлении не уточняется, о каком Доме говорится. В нем только указано, что фирма производит также духи с тем же названием.

Стоимость всего комплекса – марки, духов, зданий и мастерских – равна примерно 400 тысячам долларов, около 60 миллионов франков».

Я прекрасно знаю, что нескольких строк в журнале мало, чтобы бить похоронный набат по парижской Высокой моде, но, увы, эта заметка не единичный случай. Вспомните о Поле Пуаре, умершем в нищете, и о многих других, кто жил без экстравагантных выходок, но вынужден был закрыть свое предприятие – Лелонг в 1948 г., Марсель Дормуа в 1950 г., Пиге на следующий год.

Посмотрите на Алвина, который ринулся в авантюру, как симпатичный щенок. Несмотря на оригинальность его коллекций, он «сломал себе хребет». Посмотрите на Ворта, главу пелотона, вынужденного продать свое имя Пакену. Посмотрите на остальных, чьи имена я не стану называть, хотя их знают все: они ковыляют на трех лапах и живут в вечном страхе перед кредитором. Ясно, что проблема носит общий характер и затрагивает не тот или иной дом, а нашу профессию целиком. Вот откуда обеспокоенность Синдиката Высокой моды, который давно ищет решение.

В связи с этим меня охватили угрызения совести: несомненно, я слишком мало рассказала о важном значении Синдиката Высокой моды в жизни каждого из нас. Как и манекенщицы, он появился во времена Чарльза-Фредерика Ворта и способствовал подъему профессии. Ее основал через десять лет после собственного Дома моды, а именно в 1868 году, господин Депень. С тех пор сменилось двадцать три президента, среди которых был Ворт I. Последний президент – господин Ремон Барбас[310] вместе со своим штабом защищает интересы тысяч ее членов.

Можно представить себе размах деятельности этого учреждения. Его службы расположены в нескольких небольших комнатках, скромность которых поражает американцев. Они расположены по соседству с Елисейским дворцом по адресу: улица Предместье Сент-Оноре, 102.

Синдикат организует профессиональные дискуссии, борется с копированием, обеспечивает путешествия за границу и переговоры с Таможенным управлением. Все важные решения принимаются здесь. В синдикате я получила часть ответов на тревожившие меня вопросы. Представляете ли вы, к примеру, как угрожающе снизился годовой оборот Высокой моды по сравнению с довоенными временами? Один из крупнейших домов той эпохи, быть может, Пату, который использовал тысячу работников, имел годовой оборот, равный восьмидесяти миллионам, что соответствует примерно двум с половиной миллиардам нынешних франков, т. е. более половины общего годового оборота всех ныне существующих домов моды. Согласитесь, спад есть.

Кажется, Поль Валери[311] писал: «Франция может выстоять, только выделяясь среди остальных». Наша истинно французская индустрия, как и Высокая мода, вывозит товаров в год на миллиард франков с учетом невидимого экспорта. Один из журналистов писал в 1929 году: «Платье стоимостью четыре тысячи франков позволяет жить связанным с его изготовлением отраслям промышленности, дает работу восьмистам пятидесяти тысячам работницам и позволяет возвращать в страну семь миллиардов франков». Семь миллиардов в 1929 году!

Причин нынешнего падения несколько. Прежде всего, исчезновение европейских королевских дворов, которые обеспечивали большой объем закупок в Париже. Нынешний строгий контроль обмена валют (англичане имеют право вывозить всего несколько фунтов), некоторые запреты по импорту (к примеру, Южная Америка) и так далее… Наконец, бегство клиентуры, которую война отдалила от забот o туалетах.

Чтобы индустрия жила и процветала, ей надо использовать естественные потребности некоторой массы людей, заинтересованных в этой отрасли. А сейчас мужчины все больше охладевают к радостям стола, а женщины тратят меньше времени на приобретение туалетов.

Если матери хранят верность Высокой моде, дочери зачастую предпочитают готовую одежду и проявляют больший интерес к конкурирующим секторам экономики, подрывающим всемогущий престиж элегантности: автомобилям, спорту, отдыху и даже бытовой технике. Принадлежности домашнего комфорта распродаются хорошо, хотя стоят дорого, а гардероб составляет в семейном бюджете меньшую долю, чем раньше. Что вы хотите, в кринолине в самолет не сядешь!