Тайны подмосковных лесов

Они практически не спали всю ночь. Андрей было задремывал, уставши, но потом, очнувшись, ощущал под своей рукой теплое Катино тело, вздрагивал и снова принимался ласкать её. Лишь под утро они заснули радостным безмятежным сном. Шло уже второе ноября. Откуда в тот момент счастья могла Катя знать, что именно эта дата принесет ей столько страданий? А ведь именно эта полночь категорически разделила её жизнь на две половины детскую и взрослую.

Утром они сидели почти обнаженные на кухне и пили кофе.

- Кать, - вдруг произнес Андрей. - Давай ещё здесь останемся. Поменяем билет. До того не хочется возвращаться.

- Ты что? А как же родители?

- Позвоним им. Я сам с ними поговорю. Я хочу жениться на тебе. Чтобы мы всегда были вместе. Я им об этом сообщу. Они поймут.

- Ну ты даешь! - подивилась его решительности Катя. - Чего это ты вдруг? Зачем нам жениться? Разве так плохо?

- Мне почти семнадцать, - посерьезнел Зорич. - Вот, четвертого декабря стукнет. Я все устрою, нам разрешат. Я люблю тебя, понимаешь? Я никогда никого не любил и не полюблю, кроме тебя. Я делаю тебе предложение.

Катя молча смотрела на него и улыбалась.

- Ты что? Не хочешь? - покраснел Андрей. - Ты мне отказываешь?

- Да что ты, Андрюша, я очень, очень люблю тебя. Ты у меня первый, ты у меня единственный, кого же мне ещё любить, как не тебя. Просто все как-то неожиданно... И в Москву нам возвращаться надо сегодня, - твердо добавила она. - Но у нас впереди целый день...

Андрей повеселел. Он с восхищением глядел на нее, когда она, совершенно не стесняясь, одевалась при нем. Ему не верилось, что человек может быть настолько счастлив. Разве же в такие минуты могут люди, особенно такие молодые, как они, думать, что в жизни за все надо платить, и за минуты бешеного счастья и теплой светлой радости придется платить годами горя и страдания, что в этой жизни все чередуется с калейдоскопической быстротой, и что именно минуты счастья должны вызывать у людей особое чувство тревоги, ибо за солнечным днем всегда следует черная ночь. А ночью из тьмы встают призраки, страшные видения, отогнать которых или совсем непросто или вообще невозможно. Они скалят зубы из кромешной тьмы, и безобразная глумливая гримаса глядит из этой тьмы на все наши светлые мечты и надежды.

Промелькнул ещё один день их недолгого счастья, была новая прогулка по солнечному морозному Ленинграду, ещё один обед в ресторане "Нева" на Невском проспекте, а потом аэропорт Пулково, и взлет в высоту, в черную мглистую тьму будущего...

5.

А теперь на время отвлечемся от наших славных героев и расскажем об ещё одном персонаже этого повествования. Рассказ этот непременно должен вызывать чувство глубокого омерзения, и, наверное, было бы не обязательно вводить в роман подобные образы, если бы не одно маленькое, но весьма существенное обстоятельство - люди эти составляют очень большой процент населения нашей страны, больше того, может быть, именно они, а вовсе не неумелые и жадные до жизненных благ политики, и творят нашу жизнь, то есть делают её настолько невыносимой, насколько возможно. Они рядом с нами - эти особи, они живут в таких же квартирах, ходят на работу, мы встречаемся с ними взглядами и даже совсем не боимся этих водянистых коровьих глаз без всякого выражения в них. А, между прочим, совершенно напрасно не боимся, ведь в этих глазах мы могли бы прочитать приговор себе.

В Москве на улице, носящей почему-то имя Хулиана Гримау, жила семья Жабиных. Состояла она из четырех человек: отца, хозяина семейства, в прошлом слесаря, а ныне лица без определенных занятий Николая Петровича Жабина, матери, дворничихи в ЖЭКе, дочери Зины, двадцати пяти лет от роду, незамужней, и сына, которому родители зачем-то дали зарубежное имя Эдуард, Эдика, короче. Эдик был весь как солнышко: рыжий, конопатый, кудрявый. Конопушки были не только на лице, а везде - и на могучих его руках, и на покрытой рыжим пухом груди и черт его знает, где еще. Было ему в ту пору двадцать лет. Эдика по естественной кличке Рыжий не было дома два года, недавно он вернулся, но не из армии, а из колонии общего режима, где он отбывал наказание за участие в групповом изнасиловании.