Тайны Поднебесной

После чего задумался на тему — как бы вернуть Принцессу в реальность. Идея дать девушке пощечину была зарублена Андреем на корню. Одно дело пинать высокопоставленную особу ногами по ребрам и совсем другое дело — пощечина. Последнее действо вполне может быть причислено к оскорблению Правящей Династии. Поскольку первое относится к числу рабочих моментов, связанных с поиском компромиссной точки зрения между сторонами, чьи взгляды на жизнь не полностью тождественны, а второе — наверняка можно трактовать, как прямое оскорбление. Совершенно запутавшись в тонкостях этикета и подначиваемый Фаготом, который жужжал, казалось бы прямо в башке: «Скажи! Ну скажи! Что тебе жалко?», Андрей таки ляпнул. Громко и вслух. Глядя прямо в остекленевшие глаза Принцессы: ' черные@опы открывают новые горизонты'. Как ни странно, но это помогло. Рядом испуганно ойкнула Глаша. А Благодатная Лилия Хо распахнула глаза до такой степени, что казалось еще немного и глазные яблоки должны были бы выпасть из глазниц. Причем это сделало ее похожей на анимешную милоту. После чего встряхнула головой, судя по всему убедив при этом себя в том, что ей все услышанное просто показалось, и глубоко вздохнув проговорила: «Можешь задавать свой второй вопрос».

И хотя у Андрея на этот раз в запасе уже был припасен вполне себе важный вопрс, он снова пошел на поводу у своей интуиции и спросил: «А что не так с этим черным ящиком?». Принцессу буквально перекосило от этого вопроса. Куда только и исчезла симпатичная мордашка. На этот раз весь ее облик больше напоминал физиономию Бабы Яги, сожравшей лимон. Нечто подобное смогла изобразить Любава, после того, как Андрей невзначай поинтересовался у своей приемной матери — а сколько той лет?

— Ну вот, а говорят, что у коренных жителей Цзинь весьма ограничена подвижность лицевых мимических мышц. Опять вранье. А может и не вранье, — сообразил Андрей, вспомнив, что Благодатная Лилия Хо наполовину европейка. И Имперский фольклорный персонаж в виде Бабы Яги, ей вовсе и не чужд. — А может и не фолклерный, — тут же поправил сам себя Белов, опять же вспомнив Любаву. Которая к вредной старухе имела самое непосредственное отношение, выступая то ли праобразом, то ли духовной наставницей для последней.

— А не мог бы ты задать другой вопрос, вместо этого, — внезапно поинтересовалась Принцесса и скорчила на этот раз до нельзя умильную мордашку и застенчиво захлопала ресницами.

— Она что, со мной заигрывает? -поразился Андрей. Причем настолько, что чуть было ли не ляпнул: «А давай!». При этом вкладывая в свои слова смысл весьма далекий от того, что предлагала девушка. Вот только иммунитет, выработанный от общения с Глашей, которая отреагировала на слова Принцессы возмущенным фырканьем, а так же многочисленные любовницы по прежней жизни, позволили ему избежать необдуманного поступка и заявить: «Ну уж нет! Умерла так умерла!».

И хотя окружающие, за исключением Фагота, в лице Баронессы Свен и Ненаследственной Принцессы Империи Цзынь вряд ли смогли оценить эту идиому, но общий смысл поняли. Во всяком случае Эмоциональный Сканер, который Андрей активировал на все время беседы с Принцессой, отметил ярко выраженную реакцию на слово «умерла», причем, отчего-то обращенную к самому Андрею. И все тот же, но на этот раз гораздо менее расплывчатый образ котла с кипящим маслом. Сама же Принцесса надела на себя маску «холодной и недоступной» и безжизненным тоном, не менее обстоятельно, нежели в первый раз, начала рассказывать все касательно черного ящика который утащили в вертолет люди в черном.

По окончанию этого рассказа, длительностью не менее чем в двадцать минут непрерывного монолога, у Принцессы пересохло горло, так что последние фразы она выговаривала с трудом и каким-то шипящим тоном. А вот сам Андрей даже успел проникнуться к ней чувством благодарности. Поскольку очень остро осознал, что девушка сделала все возможное, для того, чтобы спасти самого Андрея. Ведь предлагала же: «Давай другой вопрос задашь». А он по глупости своей не согласился. Теперь уже ничего не поделаешь. И образ котла с кипящим маслом. В которое медленно опускают его самого, возник уже не в фантазиях Принцессы, а в голове самого Андрея. Причем этот вариант, в ракурсе того, что узнал Белов из рассказа Принцессы, представлялся ему далеко не самым плохим.